БардЮга-99

Третья "БардЮга" 1999 год

19-20 ноября, национальный парк Эшколь. Присутствовало чуть меньше 900 человек. Конкурса не было, но комиссия под председательством Сергея Каплана пригласила участвовать в Большом вечернем концерте лучших бардов Израиля.

Борис Бляхман и его театр песни Мерхавим, Леонид Ваксман, Михаил Волков, Сергей Каплан, Юрий Киселев, Яков Коган, Алексей Макрецкий, Эмилия Розенштейн, Михаил Фельдман и Борис Шахнович вышли на сцену фестиваля и были признаны его лауреатами.

Из числа званых гостей не смогли прибыть лишь Юлий Ким и Дмитрий Кимельфельд.

       Успех БардЮги-98 вдохновил Городское управление абсорбции Беер-Шевы, и оно решило полностью оплатить фестивальные расходы. Измученые безденежьем устроители радостно бросились в объятия спонсора, однако те оказались ледяными. В угоду городским властям срок праздника пришлось перенести из осени в зиму. Спастись ночью от замерзания смогли лишь хозяева костров, которых Оргкомитет обеспечил дровами, опытные туристы и обладатели канистр со спиртом. Остальные разъехались по домам. В результате число участников утреннего концерта БардЮги-99, который блестяще провел наш зарубежный гость Виктор Байрак, едва ли не превышало число зрителей. Прочие же замыслы, разрекламированы организаторами в программе, остались на бумаге.

Но, как известно, с какой бы высоты не сбросили кота, он всегда падает на четыре лапы! То немногое, что удалось воплотить, стало основой фестивальных традиций:

-главный приз- Оскар израильского КСП         

-сцена на воде как на Грушинском                        

-кассета с записью Большого вечернего концерта

-радиоИнформ и позывные фестиваля                  

Стихотворным кредо БардЮги-99 стали приспособленые к месту и моменту строки Бориса Вайханского:

...Кто сказал, что наша песня спета?
Пусть мурлычет кондиционер,   
Что нельзя приобрести билета   
В ту страну, что звали СССР.      

Только пахнут тамариски в роще
Будто бы сосновая хвоя.               
И оставит Боинг в небе росчерк   
Визборовским Милая моя...         

Интересно, что после фестиваля бесследно исчез жестяной щит с котом. Видимо Бардюга посчитал, что скульптурного изображения в металле вполне достаточно для его увековечивания.