Cool Folders ® :: Дневники

В небе и на земле

   Эпизод, о котором пойдет здесь речь, имеет точную дату: ночь с 21 на 22 июля 1941 года - ровно через месяц после начала войны. В эту памятную многим старым москвичам ночь немцы предприняли первый массированный налет бомбардировщиков на столицу. И в эту же ночь один из летчиков-истребителей поднявшихся в небо на МиГе-3, сбил в первом в своей жизни воздушном бою вражеский самолет "Дорнье-215".
   Пересказывать этот эпизод нет смысла - я просто предоставлю читателю возможность выслушать рассказ из первых уст. Я взял его из документальной повести "Первый бой мы выиграли", написанной много лет спустя самим героем повествования.
   Его имя - Марк Галлай.
   "...Итак, стрелки с "Дорнье" открыли по моему МиГу встречный огонь. Почему они меня не сбили - ума не приложу. Наверное, на меткости их огня сказалось сильное нервное напряжение (вспомним, что они не ожидали серьезного отпора), ослепленные светом нескольких прожекторов, в то время, как я-то все-таки находился в темноте, и, наконец, тот установленный экспериментально общеизвестный факт, что Г-сподь Б-г особенно оберегает пьяных и сумасшедших. Пьяным я в ту ночь, правда, не был, но вел себя, без сомнения, во многом, как настоящий сумасшедший.
   Следующий заход я сделал немного снизу - верхняя точка противника уже не могла вести огонь по мне, - дал короткую ёочередь по кабине с переносом на правый мотор и тут же отскользнул в сторону... Через несколько заходов о7гонь с "Дорнье" прекратился. Мои трассы упирались прямо в фюзеляж и моторы врага... Или это мне только так кажется? Потому что, если это так, то чего же он не падает?.. Хотелось крикнуть ему: "Падай же, сукин сын, наконец!.."
   Очередь... Еще очередь... И вдруг "Дорнье" как-то странно, рывком, завалился в правый крен, на мгновенье завис в таком положении, потом резко вывалился из прожекторов. Кругом все черно. Куда же он делся?
   О том, что "Дорнье" может быть просто сбит, я в первый момент просто не подумал, хотя последние десятки секунд всем своим существом только этого и ждал. Не подумал, скорее всего, потому, что никогда не видел, как сбивают самолеты, и подсознательно прочно впитал в себя неоднократно читанное в произведениях художественной и не очень художественной литературы что-нибудь вроде: "Ярко вспыхнув, смердя дымным факелом, стервятник в последнем штопоре с протяжным воем устремился к земле".
   А тут означенный стервятник не вспыхнул, не засмердил дымным факелом, а главное - неизвестно куда устремился. Хорошо, если к земле, а вдруг ни к какой не земле, а просто он таким хитрым маневром вышел из боя, сейчас летит себе домой и посмеивается над мазилой истребителем, который по нему бил, бил, да так и не сбил.
   На земле, докладывая о выполненном боевом полете, я закончил донесение тем, что противник накренился, занес хвост и вывалился из прожекторов. По этому поводу один из моих коллег заметил:
   - Чего тут копаться: вывалился - не вывалился. Доложил бы просто - сбил, мол, и все тут.
   - А вдруг не сбил?
   - Да нет, по всему похоже, что сбил. А потом, знаешь, сейчас это нужно. Каждая сбитая машина нужна. Для подъема духа.
   Мой товарищ явно путал моральный эффект от сбитого самолета врага и от бумажки, где об этом было написано.
   - Нет, - сказал я, - давай лучше подождем подтверждения земли. Вернее дело будет.
   ...Подтверждение пришло назавтра".
   Второй эпизод произошел через сорок лет после описанного события. Однажды в московской квартире Героя Советского Союза, заслуженного летчика-испытателя СССР, доктора технических наук, писателя Марка Лазаревича Галлая раздался телефонный звонок. Звонили со Старой площади из ЦК КПСС. Представившись, партийный чиновник весьма высокого ранга сказал примерно следующее:
   - Товарищ Галлай, мы проинформированы о том, что вам предлагали стать членом президиума Антисионистского комитета советской общественности, но положительного ответа не получили. Мы настоятельно приглашаем вас пересмотреть свою позицию.
   У Галлая возникло большое желание высказать все, что он думает и по поводу деятельности комитета вообще, и по поводу некоторых выступлений его председателя. Но понимая, кто на другом конце провода, он ответил коротко:
   - Спасибо за приглашение, но я считаю, что антисионистскими проблемами следует заниматься израильским коммунистам, а мы здесь должны бороться против антисемитизма. Вот если будет создан такой комитет - я в него охотно вступлю.
   Больше его не беспокоили...

...поперек музыки

   Есть такое довольно смешное выражение, очень точное по заложенному в нем смыслу: "танцевать поперек музыки". Применительно к писательскому труду в достославные советские времена оно означало, что литератор в своих сочинениях не всегда и не во всем "шагал в ногу" с официальной линией. Рукописи таких книг на многие годы вычеркивались из планов издательств.
   Именно такая судьба постигла лучшую, на мой взгляд,книгу Марка Галлая - документальную повесть о космонавтах и космонавтике "С человеком на борту".
   К этому времени Марк Галлай был уже автором трех книг: "Через невидимые барьеры", "Испытано в небе", "Третье измерение". Все они заслужили большую читательскую популярность, причем не только среди людей, так или иначе причастных к авиации. Повесть-воспоминание "С человеком на борту" тоже была написана с публицистическим мастерством и завидным чувством юмора. И, как всегда, автор оперировал материалом, полученным, что называется, из первых рук - он принимал непосредственное участие в подготовке шестерки космонавтов: Гагарина, Титова, Комарова, Николаева, Поповича, Быковского.
   Преодолевая многочисленные рогатки, поставленные так называемыми "визирующими" организациями, главному редактору журнала "Дружба народов" Сергею Баруздину с превеликим трудом удалось "пробить" в печать сильно урезанный вариант рукописи. Публикация появилась в первых номерах за 1977 год - и как только увидела свет, сразу же стала своего рода сенсацией. Оно и неудивительно: в те годы обо всем, что касалось освоения космоса в Советском Союзе, принято было писать в фанфарно-лакировочном стиле - а тут вдруг появилось повествование совершенно иного свойства.
   В ответ на мою рецензию, напечатанную в ленинградской молодежной газете "Смена", Марк Галлай писал мне: "...Ваша рецензия - первая и, скорее всего, ей суждено остаться единственной (во всяком случае, в ближайший исторически обозримый отрезок времени). Правда, жалеть об этом не приходится, так как если бы рецензии в центральной прессе появились, то только ругательные, ибо книга решительно не понравилась некоторым влиятельным лицам, усмотревшим с моей стороны попытку "стащить с пьедестала на землю" великих людей... Ну да Б-г с ними. Это случается не впервые, даже в моей собственной, не очень обширной литературной практике".
   "Влиятельные лица" оказались на редкость злопамятными.Марку Галлаю припомнили все: и его "поперечный" характер вообще, и твердый отказ изъять из книги "нежелательные" места - в частности. А финал этой истории лучше всего изложен самим автором книги "С человеком на борту" в дарственной надписи, где констатируется, что она вышла в свет через девять лет после журнальной публикации "после многих боев, но зато - практически без потерь". И дата: 12 марта 1986 года.

   Я привел здесь всего лишь два эпизода из большой жизни этого неординарного человека. Он сражался с фашистскими асами. Он отдал долгие годы опасной и многотрудной летно-испытательной работе. Написанные им книги, газетные и журнальные статьи дают обильную пищу для размышлений. Это ведь люди, подобные Марку Галлаю, могли бы с полным правом сказать о себе словами поэта: "А слава приходит к нам между делом, ели дело достойно ее".
   Недавно Марку Лазаревичу исполнилось восемьдесят лет. Я позвонил в Москву, поздравил с юбилеем. И услышал в ответ, что, Б-г даст, смогу сделать это не по телефону - он собирается к нам в гости.

(Опубликовано в газете "Новости недели" 30 мая 1994 г.)

(Биографическая справка: Марк Лазаревич Галлай скончался в Москве 14 июля 1998 года)