|
|
Имя: | |
Пол: | мужской |
Дата рождения: |
11-авг-1981 |
Место жительства: |
|
|
|
|
|
|
Лапоть
|
Дата : 27-10-04, Срд, 18:51:00
Вы думаете, это бредит малярия?
Это было, было в Одессе.
«Приду в четыре», - сказала Мария.
Восемь. Девять. Десять.
Вот и вечер в ночную жуть ушел от окон, хмурый, декабрый.
В дряхлую спину хохочут и ржут канделябры.
Меня сейчас узнать не могли бы: жилистая громадина стонет, корчится.
Что может хотеться этакой глыбе? А глыбе многое хочется!
Ведь для себя не важно и то, что бронзовый, и то, что сердце - холодной железкою. Ночью хочется звон свой спрятать в мягкое, в женское.
И вот, громадный, горблюсь в окне, плавлю лбом стекло окошечное. Будет любовь или нет? Какая - большая или крошечная? Откуда большая у тела такого: должно быть, маленький, смирный любёночек. Она шарахается автомобильных гудков. Любит звоночки коночек.
Еще и еще, уткнувшись дождю лицом в его лицо рябое, жду, обрызганный громом городского прибоя.
Полночь, с ножом мечась, догнала, зарезала, - вон его!
Упал в двенадцатый час, как с плахи голова казненного.
В стеклах дождинки серые свылись, гримасу громадили, как будто воют химеры Собора Парижской Богоматери.
Проклятая! Что же, и этого не хватит? Скоро криком издерется рот.
Слышу: тихо, как больной с кровати, спрыгнул нерв. И вот, - сначала прошелся едва-едва, потом забегал, взволнованный, четкий. Теперь и он и новые два мечутся отчаянной чечеткой.
Рухнула штукатурка в нижнем этаже.
Нервы - большие, маленькие, многие! - скачут бешеные, и уже у нервов подкашиваются ноги!
А ночь по комнате тинится и тинится, из тины не вытянуться отяжелевшему глазу.
Двери вдруг заляскали, будто у гостиницы не попадает зуб на зуб.
Вошла ты, резкая, как «нате!», муча перчатки замш, сказала : «Знаете - я выхожу замуж».
Что ж, выходите. Ничего. Покреплюсь. Видите - спокоен как! Как пульс покойника.
Помните? Вы говорили:
«Джек Лондон, деньги, любовь, страсть», - а я одно видел: вы - Джиоконда, которую надо украсть!
И украли.
Опять влюбленный выйду в игры, огнем озаряя бровей загиб. Что же! И в доме, который выгорел, иногда живут бездомные бродяги!
Дразните? «Меньше, чем у нищего копеек, у вас изумрудов безумий». Помните! Погибла Помпея, когда раздразнили Везувий!
Эй! Господа! Любители святотатств, преступлений, боен, - а самое страшное видели - лицо мое, когда я абсолютно спокоен?
И чувствую - «я» для меня мало. Кто-то из меня вырывается упрямо.
Allo! Кто говорит? Мама? Мама!
Ваш сын прекрасно болен! Мама! У него пожар сердца. Скажите сестрам, Люде и Оле, - ему уже некуда деться. Каждое слово, даже шутка, которые изрыгает обгорающим ртом он, выбрасывается, как голая проститутка из горящего публичного дома.
Люди нюхают - запахло жареным! Нагнали каких-то. Блестящие! В касках! Нельзя сапожища! Скажите пожарным: на сердце горящее лезут в ласках. Я сам. Глаза наслезненные бочками выкачу. Дайте о ребра опереться. Выскочу! Выскочу! Выскочу! Выскочу! Рухнули. Не выскочишь из сердца!
На лице обгорающем из трещины губ обугленный поцелуишко броситься вырос.
Мама! Петь не могу. У церковки сердца занимается клирос!
Обгорелые фигурки слов и чисел из черепа, как дети из горящего здания. Так страх схватиться за небо высил горящие руки «Лузитании».
Трясущимся людям в квартирное тихо стоглазое зарево рвется с пристани. Крик последний, - ты хоть о том, что горю, в столетия выстони!
1914-1915 |
| Комментариев : 0, Просмотров : 1012 |
|
|
|
Лапоть
|
Дата : 15-10-04, Птн, 21:02:00
Бродяга-рыцарь растерял себя на виражах, Завис под низким потолком в бою после обеда. И ты с судьбой теперь на "вы" и с правдой на ножах, Тебя воротит от людей и каждый день как день победы. И застила твоё окно тупая пелена, И мельницы тебя давно не вдохновляют на Безумие во имя, и я смотрю твоими на все глазами И сползаю постепенно ниже дна.
Но сходи Дон Кихот с ума, Сойди Дон Кихот с ума, И всем им всем им докажи, Что их разуму грош цена. Украдкою в круговерть Тебя украдет не смерть, Тебя уничтожит жизнь, А смерть, что тебе она?
Бродяга-рыцарь расплескал себя по кабакам, Не приобрел других врагов в ином подлунном сквере, Где каждый молится своим придуманным богам, А ты бы рад, да ты придумал ерунду и не поверил. И ты с утра готов удрать в дремучие леса, Но лестницы тебя опять не выпускают За домашние границы, И боли в пояснице нас побратали крепче стали, Крепче брани за глаза.
Но влезай Робин Гуд в их сны, Кромсай Робин Гуд их сны. Стратеги обречены, Когда в их мыслях весна. Ты примешь смерть от тоски, В лесные попав тиски, А вовсе не от войны. А война что тебе она?
Бродяга рыцарь разменял себя по мелочам, Пустил свой образ по ветру и сдал коня в аренду. И больше-больше никогда над раною плеча Тебе Кармен под хор сирен не пропоет Carmen Horrendum. И больше не скользить тебе по спальням при луне, Не бить пращою по судьбе, не возвращаться, Не пускаться в авантюры. Всех сил на увертюры хватило лишь, Но мы не учли, что на войне как на войне.
Но ищи дон Гуан свое, Найди дон Гуан свое, И ей одной посвяти Последний посмертный том. Сквозь сердце прогнав копье, Ты примешь смерть от нее, А стоит ли или нет Поймешь как нибудь потом... |
| Комментариев : 0, Просмотров : 843 |
|
|
|
Лапоть
|
Дата : 09-10-04, Сбт, 20:06:00
Я заражен нормальным классицизмом. А вы, мой друг, заражены сарказмом. Конечно, просто сделаться капризным, по ведомству акцизному служа. К тому ж, вы звали этот век железным. Но я не думал, говоря о разном, что, зараженный классицизмом трезвым, я сам гулял по острию ножа.
Теперь конец моей и нашей дружбе. Зато начало многолетней тяжбе. Теперь и вам продвинуться по службе мешает Бахус, но никто другой. Я оставляю эту ниву тем же, каким взошел я на нее. Но так же я затвердел, как Геркуланум в пемзе. И я для вас не шевельну рукой.
Оставим счеты. Я давно в неволе. Картофель ем и сплю на сеновале. Могу прибавить, что теперь на воре уже не шапка — лысина горит. Я эпигон и попугай. Не вы ли жизнь попугая от себя скрывали? Когда мне вышли от закона «вилы», я вашим прорицаньем был согрет.
Служенье Муз чего-то там не терпит. Зато само обычно так торопит, что по рукам бежит священный трепет и несомненна близость Божества. Один певец подготовляет рапорт. Другой рождает приглушенный ропот. А третий знает, что он сам — лишь рупор, и он срывает все цветы родства.
И скажет смерть, что не поспеть сарказму за силой жизни. Проницая призму, способен он лишь увеличить плазму. Ему, увы, не озарить ядра. И вот, столь долго состоя при Музах, я отдал предпочтенье классицизму. Хоть я и мог, как мистик в Сиракузах, взирать на мир из глубины ведра.
Оставим счеты. Вероятно, слабость. Я, предвкушая ваш сарказм и радость, в своей глуши благословляю разность: жужжанье ослепительной осы в простой ромашке вызывает робость. Я сознаю, что предо мною пропасть. И крутится сознание, как лопасть вокруг своей негнущейся оси.
Сапожник строит сапоги. Пирожник сооружает крендель. Чернокнижник листает толстый фолиант. А грешник усугубляет, что ни день, грехи. Влекут дельфины по волнам треножник, и Аполлон обозревает ближних — в конечном счете, безгранично внешних. Шумят леса, и небеса глухи.
Уж скоро осень. Школьные тетради лежат в портфелях. Чаровницы, вроде вас, по утрам укладывают пряди в большой пучок, готовясь к холодам. Я вспоминаю эпизод в Тавриде, наш обоюдный интерес к природе. Всегда в ее дикорастущем виде. И удивляюсь, и грущу, мадам.
авг — сент 1965 Норенская |
| Комментариев : 1, Просмотров : 1180 |
|
|
|
Лапоть
|
Дата : 08-10-04, Птн, 13:25:00
"проклятые" вопросы, Как дым от папиросы, Рассеялись во мгле. Пришла проблема пола, Румяная фефёла, И ржёт навеселе.
Заёрзали старушки, Юнцы и дамы-душки И прочий весь народ. Виват,проблема пола! Сплетайте вкруг подола Весёлый "хоровод".
Ни слёз,ни жертв,ни муки ... Подымем знамя-брюки Высоко над толпой. Ах,нет доступней темы! На ней сойдёмся все мы- И зрячий и слепой.
Научно и приятно, Идейно и занятно- Умей момент учесть: Для слабенькой головки В проблеме- мышеловке Всегда приманка есть.
1908 |
| Комментариев : 0, Просмотров : 845 |
|
|
|
Лапоть
|
Дата : 06-10-04, Срд, 12:31:00
Мы по уши в трусости и бессилии, от рождения старики, Сидим в углу, как коты Базилио, напяливши темные очки, На наших ушах оседает пыль, и ночь опускается на стекло, Послушайте сказку, а может быль о том, чье терпение истекло.
Фига лежит в кармане последним оружием дураков. Город пропал в тумане - мигнул огнями и был таков. Но долго ль им собираться - компас, планшетка да борода - Лишь детям да рудознатцам нужны изумрудные города.
Спец по сожженью ведьм к пустому глазу прижмет лорнет. Спросит: "Зачем ты беден?" - и ты попробуй найди ответ, Зачем над ползучей алчью сквозь анилиновые дожди Бредет бородатый мальчик, несет радиометр на груди...
Припев: Скрипит деревянная нога, блестят оловянные глаза, Забытого неба ожидает рука. Святых с загаженной земли вперед ногами унесли - похоронили. И солнца шар на хребет упал, и стала багровою тропа, И двери хлопнули за спиной, как капкан. И город фрегатом плывет в закат, надевши лохматые облака на тонкие шпили.
Это ль не "казус белли" - летучий домик, упавший вниз. Совсем одряхлела Элли, у ней подагра и ревматизм. Сгрызли до основанья крысы волшебные башмачки, Но Морган идет к Гаване, глядит на небо из-под руки.
В тылу - веселье, стекло и камень, сети неоновых паутин, Но ставшие звездными волками не знают обратного пути. Им остается совсем немного - порвать обыденную муру, Пригнать сверкающую пирогу к веселому порту Изумруд.
Припев.
Домик под черепицей, в окнах мутнеющая слюда. Им некуда торопиться - они возвращаются навсегда. Сверкающая пирога ищет мерцающий свой причал, Эй, старый, где здесь дорога - та, что из желтого кирпича?
Им можно не торопиться - никто не помнит прощальных слов, Лишь тучи Аустерлица кромсает небесное весло, Внизу Изумрудный город - нагнись и на улицы урони Сердце конквистадора в крови и ржавчине от брони...
Припев. |
| Комментариев : 0, Просмотров : 938 |
|
|
|
Лапоть
|
Дата : 21-09-04, Втр, 21:11:00
Песнь песней
Денису Горелову Он любил красногубых, насмешливых хеттеянок... желтокожих египтянок, неутомимых в любви и безумных в ревности... дев Бактрии... расточительных мавританок... гладкокожих аммонитянок... женщин с Севера, язык которых был непонятен... Кроме того, любил царь многих дочерей Иудеи и Израиля.
А.И.Куприн, "Суламифь" 1.
Что было после? Был калейдоскоп, Иллюзион, растянутый на годы, Когда по сотне троп, прости за троп, Он убегал от собственной свободы - Так, чтоб ее не слишком ущемить. А впрочем, поплывешь в любые сети, Чтоб только в одиночку не дымить, С похмелья просыпаясь на рассвете.
Здесь следует печальный ряд химер, Томительных и беглых зарисовок. Пунктир. Любил он женщин, например, Из околотусовочных тусовок, Всегда готовых их сопровождать, Хотя и выдыхавшихся на старте; Умевших монотонно рассуждать О Борхесе, о Бергмане, о Сартре, Вокзал писавших через "ща" и "ю", Податливых, пьяневших с полбокала Шампанского, или глотка "Камю"1); Одна из них всю ночь под ним икала. Другая не сходила со стези Порока, но играла в недотроги И сочиняла мрачные стихи Об искусе, об истине, о Боге, Пускала непременную слезу В касавшейся высокого беседе И так визжала в койке, что внизу Предполагали худшее соседи. Любил он бритых наголо хиппоз, В недавнем пршлом - образцовых дочек, Которые из всех возможных поз Предпочитают позу одиночек, Отвергнувших семейственный уют, Поднявшихся над быдлом и над бытом... По счастью, иногда они дают, Тому, кто кормит, а не только бритым. Они покорно, вяло шли в кровать, Нестиранные стаскивая платья, Не брезгуя порою воровать - Без комплексов, затем что люди братья; Угрюмость, мат, кочевья по стране, Куренье "плана", осознанье клана, Худой рюкзак на сгорбленной спине, А в рюкзаке - кирпич Валье-Инклана. Любил провинциалок. О распад! Как страшно подвергаться их атаке, Когда они, однажды переспав, Заводят речи о фиктивном браке, О подлости московской и мужской, О женском невезении фатальном - И говорят о Родине с тоской, Хотя их рвет на Родину фонтаном! Он также привечал в своем дому Простушек, распираемых любовью Безвыходной, ко всем и ко всему, Зажатых, робких, склонных к многословью, Кивавших страстно на любую чушь, Не знающих, когда смеяться к месту... (Впоследствии из этих бедных душ Он думал приискать себе невесту, Но спохватился, комплексом вины Измаявшись в ближайшие полгода: Вина виной, с другой же стороны, При этом ущемилась бы свобода). Любил красоток, чья тупая спесь Немедля затмевала обаянье, И женщин-вамп - комическую смесь Из наглости и самолюбованья, Цветаевок - вся речь через тире, Ахматовок - как бы внутри с аршином...
Но страшно просыпаться на заре, Когда наполнен привкусом паршивым Хлебнувший лишка пересохший рот (Как просится сюда "Хлебнувший лиха!" ) Любой надежде вышел окорот. Все пряталки, все утешенья - липа. Как в этот миг мучительно ясна Отдельность наша вечная от мира, Как бухает не знающая сна, С рождения заложенная мина! Как мы одни, когда вполне трезвы! Грызешь подушку с самого рассвета, Пока истошным голосом Москвы Не заорет приемник у соседа И подтвердит, что мир еще не пуст. Не всех еще осталось звуков в доме, Что раскладушки скрип и пальцев хруст. Куда и убегать отсюда, кроме Как в бедную иллюзию родства! Неважно, та она или другая: Дыхание другого существа, Сопение его и содроганья, Та лживая, расчетливая дрожь, И болтовня, и будущие дети - Спасение от мысли, что умрешь, Что слаб и жалок, что один на свете... Глядишь, возможно слиться с кем-нибудь! Из тела, как из ношеной рубахи, Прорваться разом, собственную суть - Надежды и затравленные страхи - На скомканную вылить простыню, Всей жалкой человеческой природой Прижавшись к задохнувшемуся ню. Пусь меж тобою и твоей свободой Лежит она, тоски твоей алтарь, Болтунья, дура, девочка, блядина, Ничтожество, мучительница, тварь, Хотя на миг, а все же плоть едина! Сбеги в нее, пока ползет рассвет По комнате и городу пустому. По совести, любви тут близко нет. Любовь тут ни при чем, но это к слову.
-------------------------------------------------------------------------------- 1) "Камю" - выдающийся французский коньяк, лауреат Нобелевской премии
2.
...Что было после? Был калейдоскоп, Иллюзион. Паноптикум скорее. Сначала - лирик, полупяный сноб Из странной касты "русские евреи", Всегда жилец чужих квартир и дач, Где он неблагодарно пробавлялся. Был программист - угрюмый бородач, Знаток алгола, рыцарь преферанса, Компьютер заменял ему людей. Задроченным нудистом был четвертый. Пришел умелец жизни - чудодей, Творивший чудеса одной отверткой, И дело пело у него в руках, За что бы он ене брался. Что до тела, Он действовал на совесть и на страх - Напористо и просто, но умело. Он клеил кафель, полки водружал, Ее жилище стало чище, суше... Он был бы всем хорош, но обожал Чинить не только краны, но и души. Она была достаточно мудра, Чтоб вскоре пренебречь его сноровкой Желать другим активного добра И лезть в чужие жизни с монтировкой. Потом - прыщавый тип из КСП, Воспитанный "Атлантами" и "Снегом". Она привыкла было, но в Москве Случался он, как правило, пробегом В Малаховку с каких-нибудь Курил. Обычно он, набычившись сутуло, Всю ночь о смысле жизни говорил, При этом часто падая со стула. Когда же залетела - был таков: Она не выбирала сердобольных. Мелькнула пара робких дураков - По имиджу художников подпольных, По сути же бездельников. Потом Явился тощий мальчик с видом строгим - Он думал о себе как о крутом, При этом был достаточно пологим И торговал ликерами в ларьке. Подвальный гений, пьяница и нытик, Неделю с нею был накоротке; Его сменил запущенный политик, Борец и проч., в начале славных дел Часами тусовавшийся на Пушке. Он мало знал и многого хотел, Но звездный час нашел в недавнем путче: Воздвиг на Краснопресненской завал - Решетки, прутья, каменная глыба... Потом митинговал, голосовал, В постели же воздерживался, ибо Весь пар ушел в гудок. Одной ногой Он вечно был на площади, как главный Меж равными. Потом пришел другой - Он был до изумленья православный. Со смаком говоривший "грех" и "срам", - Всех православных странная примета, - Он часто посещал ближайший храм И сильно уважал себя за это. Умея "контра" отличать от "про" Во времена всеобщего распада, Он даже делал изредка добро, Поскольку понимал, что это надо, А нам не все равно ли - от ума, Прельщенного загробною приманкой, От страха ли, от сердца ли... Сама Она была не меньшей христианкой, Поскольку всех ей было жаль равно: Политика, который был неистов, Крутого, продававшего говно, Артистов, программистов, онанистов, И кришнаита, евшего прасад, И западника, и славянофила, И всех, кому другие не простят Уродств и блажи, - всех она простила. (Любви желает даже кришнаит, Зане, согласно старой шутке сальной, Вопрос о смысле жизни не стоит, Когда стоит ответ универсальный). Полковника (восторженный оскал), Лимитчика (назойливое "Слухай!" ), - И мальчика, который переспал С ней первой - и назвал за это шлюхой, Да кто бы возражал ему, щенку! Он сам поймет, когда уйдет оттуда, Что мы, мерзавцы, прячем нищету И примем жалость лишь под маской блуда - Не то бы нас унизила она. Мы нищие, но не чужды азарта. Жалей меня, но так, чтобы сполна Себе я победителем казался! Любой пересекал ее порог И, отогревшись, шел к другому дому. Через нее как будто шел поток Горячей, жадной жалости к любому: Стремленье греть, стремленье утешать, Жалеть, желать, ни в чем не прекословить, Прощать, за нерешительный - решать, Решительных - терпеть и всем - готовить. Беречь, кормить, крепиться, укреплять, Ночами наклоняться к изголовью, Выхаживать... Но это все опять Имеет мало общего с любовью.
3.
Что было после? Был иллюзион, Калейдоскоп, паноптикум, постфактум. Все кончилось, когда она и он Расстались, пораженные. И как там Не рыпайся - все призраки, все тень. Все прежнее забудется из мести. Все главное случилось перед тем - Когда еще герои были вместе. И темный страх остаться одному, И прятки с одиночеством, и блядки, И эта жажда привечать в дому Любого, у кого не все в порядке, - Совсем другая опера. Не то. Под плоть замаскированные кости. Меж тем любовь у них случилась до, А наш рассказ открылся словом "после". Теперь остался беглый пересказ, Хоть пафоса и он не исключает. Мир без любви похож на мир без нас - С той разницей, что меньше докучает. В нем нет системы, смысла. Он разбит, Разомкнут. И глотаешь, задыхаясь, Распавшийся, разъехавшийся быт, Ничем не упорядоченный хаос. Соблазн истолкований! Бедный стих Сбивается с положенного круга. Что толковать историю двоих, Кому никто не заменил друг друга! Но время учит говорить ясней, Отчетливей. Учитывая это, Иной читатель волен видеть в ней Метафору России и поэта. Замкнем поэму этаким кольцом, В его окружность бережно упрятав Портрет эпохи, список суррогатов, Протянутый между двумя "потом".
4.
Я научился плавать и свистеть, Смотреть на небо и молиться Богу, И ничего на свете не хотеть, Как только продвигаться понемногу По этому кольцу, в одном ряду С героями, не названными внятно, Запоминая все, что на виду, И что во мне - и в каждом, вероятно: Машинку, стол, ментоловый "Ковбой", Чужих имен глухую прекличку И главное, что унесу с собой: К пространству безвоздушному привычку. |
| Комментариев : 8, Просмотров : 1587 |
|
|
|
Лапоть
|
Дата : 17-09-04, Птн, 20:42:02
От суеты разлук – Яркого неба кобальт. Из-под российских вьюг – В душный Константинополь. Музыкой по ночам Вкрадчиво шепчет город, Как утопить печаль В мутной воде Босфора.
Не ропщи на судьбу, Не тоскуй по снегам. Предлагает Стамбул Тараканьи бега.
Верьте дурному сну, Люди в мундирах рваных! Кто проиграл страну, Ставит на тараканов. Все, что осталось, трать, Если забыть не в силах – Мчит тараканья рать Где-то в полях России.
Ставь последний пиастр, Вот он, вход в балаган. Здесь, и только у нас Тараканьи бега.
Спиртом удушен страх, Сотню – на фаворита. Кровью стучит в висках Цокот копыт забытый. Брошены щит и меч, Стыд кипятком ошпарил… Стоит себя отвлечь Бегом поганых тварей.
И, да поможет черт, Как он помог врагам… Русский азартный спорт – Тараканьи бега. |
| Комментариев : 15, Просмотров : 2424 |
|
|
|
Лапоть
|
Дата : 09-09-04, Чтв, 23:08:26
Входит Вечер в Настоящем, дом у чорта на куличках. Скатерть спорит с занавеской в смысле внешнего убранства. Исключив сердцебиенье — этот лепет я в кавычках — ощущенье, будто вычтен Лобачевским из пространства. Ропот листьев цвета денег, комариный ровный зуммер Глаз не в силах увеличить шесть-на-девять тех, кто умер, кто пророс густой травой. Впрочем, это не впервой. «От любви бывают дети. Ты теперь один на свете. Помнишь песню, что, бывало, я в потемках напевала? Это — кошка, это — мышка. Это — лагерь, это — вышка. Это — время тихой сапой убивает маму с папой.» |
| Комментариев : 1, Просмотров : 1899 |
|
|
|
Лапоть
|
Дата : 05-09-04, Вск, 19:14:22
И все-таки я, рискуя прослыть Шутом, дураком, паяцем, И ночью и днем твержу об одном: Не надо, люди бояться! Не бойтесь тюрьмы, не бойтесь сумы, Не бойтесь мора и глада, А бойтесь единственно только того, Кто скажет: "Я знаю, как надо!" Кто скажет: "Идите, люди, за мной, Я вас научу, как надо!"
И рассыпавшись мелким бесом, И поклявшись вам всем в любви, Он пройдет по земле железом И затопит ее в крови. И наврет он такие враки, И такой наплетет рассказ, Что не раз тот рассказ в бараке Вы помянете в горький час. |
| Комментариев : 1, Просмотров : 1047 |
|
|
|