Киноэкран :: Cool Folders ®

Подписаться на новости сайта

22916252

Персона

	Жизнь после раздевания. Довер Косашвили	17-03-05
Я не люблю израильское кино. Совсем. Десятки раз я пыталась уж если не выходит слиться с реальностью, то, по крайней мере, узнать, что же такое израильская жизнь с точки зрение местного кинематографа. Результаты были самыми огорошивающими — израильские кино творцы живут в какой-то совершенно другой стране. Скучной до одурения, примитивной в чувствах, мыслях, поведении и мотивах для чего бы то ни было. В этих фильмах не присутствует противоречивый, навязчиво-потливый, нервный ближе к истерическому ритм местной жизни, сопровождающийся выворачивающими кишки и душу трагедиями, и почти мифологическими историями. Есть полуафриканский полувосточный Мухоморинск, сдобренный индийской музыкой и лепно уставленный людьми с ленинскими скулами. И вот два года назад на Иерусалимском фестивале, после моей стотысячной клятвы больше на израильские фильмы не ходить, я поплелась смотреть, чтобы потом вяло рецензировать, фильм «Поздняя свадьба». Настроение было сносным, так как немного грела фамилия режиссера — Касашвили. За всю мою киноманскую жизнь я не видела ни одного безнадежного фильма, снятого человеком с грузинской фамилией. Учите, читатели, классиков философии: «Практика — критерий истины». Что в переводе на нормальный язык означает (по крайней мере, в данной статье) «если 20 грузинских фильмов были хорошими, то и 21 вас не разочарует». Довер Касашвили сделал невозможное — он на трех языках (русском, иврите и грузинском) рассказал о своих родителях, живущих в олимовском районе Ашдода и о себе — 30-летнем холостяке Зазе, которого таскают на смотрины, чтобы наконец-то женить. Я не из Грузии, в Ашдоде была один раз вечером и тем более не холостяк, но у меня было полное ощущение, что этот фильм обо мне. Каждый человек, который не родился в Израиле, но живет в нем, после этого фильма поймет, что он не одинок, что родители причиняют нам боль и ссорятся с нами только потому, что любят нас и потому, что их «что такое хорошо, и что такое плохо» сформировалось в далеком счастливом детстве, на совсем иной широте и долготе. Во всяком случае, международные кинофестивали в Иерусалиме и в Канаде оказались солидарны со мной и присудили фильму «Поздняя свадьба» свои премии. Довер Касашвили 35 лет назад родился в Грузии, в Израиле уже больше 30 лет, но на интервью с KvaziModo пришел обыкновенный веселый грузин с какого-нибудь сухумского пляжа. Было невозможно заподозрить за этой характерной небритостью, шлепанцами, держащимися на одном пальце и загадочного происхождения брюками, типа длинные шорты — треники, кинорежиссера о котором писали все крупнейшие газеты мира. Не верите — посмотрите на редакционные фотографии. Kvazi: Тема номеры «Мы». А что ты любишь и не любишь в Израиле? Д.К. Не люблю нашу ненависть к себе и не понимаю причин ее существования и люблю то, что, несмотря на наше трудное почти невыносимое положение мы за 50 лет достигли такого уровня избалованности, что только огромная сила (энергия) могла нас привести к этому. Kvazi: что эта за сила? Д.К. Не знаю, что это еврейский характер или что-то такое, но у нас был правильный баланс между белыми воронами и обычными птицами. Мне кажется, что в последнее время слишком много странных и слишком мало нормальных. Kvazi: Я знаю, что тебе предлагали изменить фамилию на что-то более ивритско-еврейское. Почему ты это не сделал? Д.К. Изменить имя — это не значит написать что-то новое на бумаге, это значит, сделать пластическую операцию и мне не кажется, что я уродлив до такой степени, чтобы ложиться под хирургический нож. Kvazi: Тебе наверняка было не просто в школе с таким именем Д.К. Ну и что? Ведь они были не правы, когда доставали меня и потом, я всегда умел постоять за себя Kvazi: Когда человек приезжает в Израиль, он обязательно переживает какие-то изменения. Где, с твоей точки зрения, лежит грань между привыкнуть, ассимилироваться и предать в себе что-то? Д.К. Есть несколько вариантов: первое — ты принимаешь тот факт, что приехал сюда потому, что здесь лучше, чем в том месте, откуда ты приехал. Ты отрекаешься оттого, что было там и принимаешь все то, что есть здесь, и ты проходишь сильную трансформацию и абсолютно растворяешься в новой реальности. Второй вариант — понять, что ты приехал сюда не потому, что сравнивал качество двух стран, не потому, что выбрал что-то лучше того, что у тебя было и сохранить почти фанатичную преданность прошлому. Большинство людей бросаются из крайности в крайность. Кто-то говорит: «Я не стою ничего, я должен выглядеть точно как те, кто живет здесь». Кто-то утверждает: «Здесь просто пустыня, нет культуры, нет воспитания и хранить верность прошлому». По середине находятся умники, которые понимают, что идеальных мест на свете нет, и пытаются взять лучшее из обоих мест, выбросить плохое из того, что было там и здесь и попытаться создать нечто новое. Я пытался воплотить эту теорию, но в результате оказалось, что я ни там и здесь, меня как бы выбросило отовсюду потому, что в реальности трудно вычленить какую-то часть, все слишком тесно связано. Целые системы поддерживают каждое понятие, каждое представление, каждую привычку. Я не удивлюсь, если русская молодежь, которая сейчас колеблется между израильским патриотизмом и русским шовинизмом, в конце концов, встанет на космополитическую точку зрения. Kvazi: Ты снял фильм о себе — герой носит твое имя и переживает события, которые происходили с тобой, твоя настоящая мама играет в фильме мать Зазы. Тебе не сложно вот так самообнажаться? Д.К. Искусство — это вопрос срывания масок. Мы достаточно их носим в течения дня, пытаемся выглядеть кем-то, скрыть правду о себе. В искусстве, если ты не понимаешь, что говорить правду о себе — это часть твоей работы, то не надо этим заниматься. Чем на большую откровенность ты способен, тем ты профессиональнее и лучше как человек искусства. Если ты способен раскрываться без тормозов, комплексов и фальшивых отговорок, то ты чего стоишь. Kvazi: Как твои родители восприняли эротическую сцену в фильме? По фильму понятно, что они люди крайне консервативные. (Кстати, сцена сексуальных отношений между Зазой и его любовницей-марокканкой — самая длинная в истории израильского кино). Д.К. Это еще что. В сентябре выходит мой новый фильм, в котором я играю как актер и принимаю участие в сцене оргии. Там видно все, включая стоящий член. Мои родители видели эту сцену и улыбнулись. Они приняли открытость своего сына. Поймите, вы не можете делать искусство до границы одежды. Разве нет жизни после того, как ты разделся? Kvazi: Давай поговорим о традициях. Первое поколение хранит привычки и культуру места, из которого приехали, следующее поколение — совмещает все новое и старое. Получается, что грузинские евреи сохраняют грузинскую культуру, русские евреи — русскую, хотя по логике вещей должны бы жить еврейской культурой? Д.К. Ты так говоришь, как будто ты знаешь, что такое быть евреем. Я вот не знаю. Мужчина, допустим, делает обрезание, а женщина? Почему она еврейка, по каким признакам? На самом деле, кто хочет верить, что он еврей — пусть верит в это. А традиция? Ничего не надо сохранять. Нужно просто быть чистым перед собственной совестью — остальное глупости. Я себя определяю очень просто: Я — человек, то что мне сделали обрезание не превратило меня в еврея. В Бога я не верю, что же тогда делает меня евреем? Kvazi: Во что же ты веришь? Д.К. В людей. Не в дурацкие стигмы, которые им внушили: «Будь таким, веди себя так», а в человека. Я верю, что если человека поставить в хорошую ситуацию — он будет хорошим и в то, что если человека засунуть в ад, то он покажет темную сторону своей природы. Как это произошло в Грузии. Kvazi: Ты ездил в Грузию? Д.К. Да, после 30 лет отсутствия съездил на неделю. Kvazi: Что ты чувствовал? Понятно, что ты понимал головой, что здесь жила твоя семья, а чувства какие-то были или как в турпоездку в Италию съездил? Д.К. Не знаю. Нет, знаю: мне всех был жаль, у меня было очень острое чувство сострадания. Я, как это ни странно, верил в грузинскую традицию, в то, что грузин никогда не предаст и не бросит в беде другого грузина. И там я увидел, как низко может пасть человек, воспитанный на самых высоких идеалах. Там понимаешь ужасную вещь: моральные ценности являются функцией экономического положения. Это просто потрясает. Если у тебя есть деньги — ты хороший, а нет, то тогда у тебя нет иного выбора как быть плохим и аморальным, нарушать все человеческие законы. Меня просто испугало, как тысячелетние правила рухнули под напором бедности. А с другой стороны — меня тронула и поразила невероятная красота самой Грузии. Kvazi: Расскажи о твоем новом фильме? Д.К. Идея фильма в том, что для ребенка то, что он видит и есть мир. Когда ты взрослеешь, все меняется — появляются страхи, ты узнаешь, что обязательно умрешь, и уже не можешь делать вид, что то, что он видишь и есть мир. Ты пытаешься как-то решить эту задачу. Я решил вернуться в детство и посмотреть на мир наивными глазами. Вопрос в том, выигрываю ли я что-то, когда пытаюсь вернуться туда и поможет ли это мне сегодня, в моем взрослом состоянии наладить свои отношения с миром. Я не уверен ни в чем, может быть, сняв этот фильм, я просто убил свои детские впечатления. Kvazi:Скажи, у тебя есть объяснение почему в Израиле не снимают хороших фильмов. Интересных историй тонны, технологии наисовременнейшие, а искусства кино — нет? Д.К. Это вопрос удачи. По всему миру можно наскрести пять, в крайнем случае, десять хороших режиссеров. Почему они вдруг появятся в Израиле? Мы слишком маленькая страна, чтоб нам так повезло. Кино — это не национальный вопрос, кино — вопрос таланта конкретной личности и ничего больше. Посмотрите «Позднюю свадьбу» и вы поймете, что Израилю повезло — здесь родился большой режиссер. Наташа Шор

Источник:	журнал "Квазимодо"
Просмотров:	9987

Оставить комментарий Обсудить на форуме

Поиск по сайту	?

Disclaimer of Liability

Новые комментарии

Форум

Партнёры

Fishka - creative multicultural community

Фишка это сообщество друзей, которые в один прекрасный день основали организацию, цель которой - создание площадки, позволяющей русскоязычной молодежи Израиля участвовать в общинной, культурной и социальной жизни нашей страны.