Архив

Я художник – самый лучший пейзажист!
Да к тому же я ударник-коммунист!
Если к Первому Мая вам нужен плакат,
Я на выдумки, братцы, богат.

Ведь я и рисую всё, что скажет мне начальство.
И за границей я бываю очень часто.
Ведь я моральный облик свой блюду.
И в ногу я со временем иду.

    Раз позвал меня начальник на ковёр:
    "Полетишь ты в космос. Радуйся, Егор!
    На планете Венера напишешь пейзаж,
    Да не лишь бы какой, бля, а наш!"

А я — такой, и если надо — значит, надо!
Ведь это ж — честь! Ведь это ж — Родины награда!
И вот меня на Байконур везут.
И вот лечу я, как на Страшный Суд.

    В общем, прибыли на место через год.
    Выхожу я на прогулку — идиот.
    И мольберт я тащу, кисти-краски тащу,
    Но на Родину... Нет, не ропщу!

Ведь я и рисую всё, что скажет мне начальство.
И за границей я бываю очень часто.
Ведь я моральный облик свой блюду.
И в ногу я со временем иду.

    Но на Венере, там пейзажа — ни хрена.
    А мои полотна где-то ждёт страна.
    Тут — туманы, а надо багряный рассвет,
    Коммунистов пламенный привет!

Но я — художник! У меня душа поэта!
Столько дней лететь! А видеть только это!
В общем, дал я фантазии полный разгул.
И из искры я пламя раздул.

    Из тумана стали дружно проступать
    Свиноферма, где моя трудилась мать,
    Да каркас новостройки, да лик Ильича,
    Да орало (то, что из меча!)

Ведь я — художник! Я ж не просто — тити-мити!
Я так рисую, что подвиньтесь, извините!
Ведь я грамот почётных имею штук шесть,
А простых (не почётных) — не счесть!

    В общем, братцы, все полотна измарал,
    А уж краску — подчистую, всю что брал.
    Там такие подсолнухи, братцы, цветут,
    Что Гогену чего делать тут?!

Вот прилечу я, мне начальство скажет: "Верно!
Там на Венере коммунизм уже, наверно!
И потянутся все, как один, в небеса,
В этот рай, где кругом колбаса!

    Ну, а я, ребята, нет, не полечу,
    Лучше психику свою я подлечу.
    Да в деревню поеду, попью первачок.
    И, конечно, сразу — на бочёк.

И может быть, опять присниться мне Венера,
Её туман, что до костей пробрал, холера!
Но я об этом никому не расскажу,
Поскольку тихо на завалинке сижу.

1968