Архив

А я о Холокосте не пишу,
я Холокост в душе своей глушу.
Я не хочу писать о Холокосте…
Я просто Холокост в себе ношу.

И он во мне навечно, навсегда,
как страшная, как Чёрная звезда.
И так выходит, что взойдя однажды,
она взошла на все мои года.

И я живу в кромешной черноте,
и я бреду по чёрной пустоте,
и миллионы шелестящих теней
мне что-то объясняют обо мне.

Пытаются мне что-то рассказать,
какой-то узел просят развязать…
А я и так откуда-то всё знаю,
но мне в ответ им нечего сказать.

И в сутолоке повседневных дней
я гол и нищ без этой тьмы теней,
они во мне подобьем Яд-ва-Шема
многомилльонной свечкою своей.

Ловлю, ловлю свеченье черноты,
ищу, ищу знакомые черты
отца, которого ни разу я не видел,
и старших братьев в ликах темноты.

Я вместе с ними там стою у рва,
меня сейчас убьют и все дела,
я стану тенью после крика «Feuer!»
и надо мною прорастёт трава.

Трава взойдёт, растя и вверх, и вниз.
Что ж, значит той траве отдал я жизнь.
Пускай растёт, скрывая тьму безумства,
и новой жизни набросав эскиз.

Трава взойдёт, не помня о беде,
о том, что чернота царит везде,
что снова зреют чёрные созвездья,
и снова мир не удержать в узде.