Архив

Отглаженный, побритый весь помощник палача
круги давал по площади, как ёжик, топоча;
перчаточки нулёвые поддев под локоток,
он так невинно сплёвывал и растирал плевок.

Раздуть огонь, связать петлю, настроить инструмент -
так много дел, что времени и пукнуть даже нет!
Неутомимый труженик по десять раз на дню,
бывало и по дюжине, от завтрака до ужина,
то в корень гнёт, то с корнем рвёт, то рубит на корню!

Сам праздничный, расфранченный, с гвоздичкой на груди,
он держится пай-мальчиком немножко позади.
Заплечный спец, да есть ли что тебе не по плечу?
Но достаётся слава, как обычно, палачу.

С каким же удовольствием ты вздёрнул бы его,
кто, как не он, оценит досконально мастерство;
суставы хрупнут в колесе, глаз лопнет сотней брызг!
Притом - нет личного совсем. Профессионализм!

И, по тому же принципу растя учеников,
однажды - дань традиции! - упав в свою же кровь,
зубами сыпля выбитыми, из последних сил
успеешь одобрительно прошамкать: "Научил!"

Прощай же, подмастерье! Вышибай, клейми, бичуй!
В смурном твоём веселии я по небу лечу
над плахами и дыбами, над скрежетом костей,
доселе над невиданной мистерией страстей.

Журчит, струится олово, сверкают топоры,
отрубленные головы - воздушные шары.
И, как обычно, хочется, снимая труп с крюка,
успеть вписаться в общество за пивом у ларька.