Архив

Посерели, выгорели травы -
запах солнца веселит ноздрю
рыжему еврейскому царю.
Мутный зрак его с искрой кровавой
чуть расширен гневом, как отравой.
Цвет небес подобен янтарю.

День блестит, что краденый денарий.
Пыльный ветер хлещет, точно плеть;
горизонт дрожит, попавшись в сеть
скотобоен, кухонь, пивоварен,
и потеет стольный бестиарий
и жует, и срыгивает снедь.

Только камни помнят имя Бога,
только в небе отразится крик,
только вечность прячет темный лик,
отменяя времена и сроки,
проступая пятнами сквозь строки
угловатой тайнописи Книг.
Посерели, выгорели травы -
запах солнца веселит ноздрю
рыжему еврейскому царю.
Мутный зрак его с искрой кровавой
чуть расширен гневом, как отравой.
Цвет небес подобен янтарю.

День блестит, что краденый денарий.
Пыльный ветер хлещет, точно плеть;
горизонт дрожит, попавшись в сеть
скотобоен, кухонь, пивоварен,
и потеет стольный бестиарий
и жует, и срыгивает снедь.

Только камни помнят имя Бога,
только в небе отразится крик,
только вечность прячет темный лик,
отменяя времена и сроки,
проступая пятнами сквозь строки
угловатой тайнописи Книг.