Архив

          по мотивам преданий (хасидских и гуцульских) о рабби Беште и Олексе Довбуше.


Встретились в Коломые праведник и разбойник —
Храбрый Олекса Довбуш, мудрый Исроэль Бешт.
Был ватажок обличьем бледен, что твой покойник:
«Вот и промчалось, друже, время былых надежд…»
Сели в шинке еврейском, выпил разбойник водки,
Молвил — и сам дивился тихим словам своим:
«Знаешь ты все на свете, путь укажи короткий,
Чтоб убежать отсюда в град Иерусалим!

Много пролил я крови, много добыл я злата,
Стала душа томиться, и опостылел свет.
Может быть, за горами легиня ждет расплата,
Может быть, в светлом граде буду держать ответ!»
Только ответил скорбно праведник — реб Исроэль:
«Мы ведь туда дорогу сами себе творим.
Но, так и быть, Олекса, путь я тебе открою,
Ночью пойдем с тобою в град Иерусалим!»

То не грозы раскаты бьют над крутой вершиной,
То не обвал грохочет и не река бурлит.
Бросил раввин негромко слово над полониной —
Тотчас преобразился гор почерневших вид:
Вспыхнул огонь чудесный, будто бы ниоткуда,
И расступились скалы, путь открывая им.
И зашагали быстро, не подивившись чуду,
Праведник и разбойник в град Иерусалим.

В сердце Карпат спустились — из самоцветов стены,
Пляшущим, зыбким светом были озарены.
Духи ли из могилы, бесы ли из Геенны
Вились под сводом — свитком призрачной пелены.
Темным подземным ходом, страхам уже не внемля,
Внемля одной лишь вере, ведомой им двоим,
О, как попасть спешили оба в Святую Землю,
Довбуш и реб Исроэль — в град Иерусалим!

Только Господень Ангел им преградил дорогу.
Ярко сиял в деснице огненный смертный меч:
«Вам воротиться должно!» — крикнул Посланник строго.
Грозно нахмурил брови, молвил такую речь:
«Поздно ты вышел, Довбуш, поздно ты спохватился.
Будет тебе награда здесь, по делам твоим.
Ты же, раввин Исроэль, слишком поторопился.
Нет вам пути-дороги в град Иерусалим!»

…Оба они вернулись — Довбуш и реб Исроэль.
Вышли из гор Карпатских и побрели домой.
Медленно, краем сонным, утреннею порою,
Только сердца объяты плотной глухою тьмой.
Очи смотрели долу, были печальны лица,
А по траве струился призрачный терпкий дым…
Небо над ними — словно царская багряница.
Плыл в этом темном небе град Иерусалим...