Архив

                  

      тайно принявшем иудаизм и за то сожженном
       вместе с "совратителем" - евреем Борухом Лейбовым

Ах, какие над Невой яркие зарницы!
Редкий звон колоколов тяжек и остер.
Погоди-ка, погляди, капитан Возницын:
Сруб высокий – для тебя сложенный костер.
"Колот шпагой, пулями в двух местах прострелен,
И горел я, и тонул — долгий разговор…
А того не ведал, что жребий уж отмерен:
Пытка, сруб, да палачи — да Гостинный Двор…

Борух, что так плачешь ты, мой дружок еврейский?
Вон они, солдатики — все двенадцать в ряд.
Погоди-ка, погляди ты на люд рассейский!
На миру и смерть красна — правду говорят.
А жена законная курвой оказалась
И надумала меня выдать на позор.
В ноги бросилась попу — и судьба досталась
Нам с тобою — палачи да Гостинный Двор…

Борух, ты спроси меня — что ж я к вам подался?
Никогда и никому не был я своим.
Погоди-ка, погляди – чужаком остался!
Чужаком уйду сейчас в этот черный дым...
И далек родимый дом — да и нету дома.
По траве бы добежать до далеких гор...
Только сердце давит мне смертная истома —
Пытка, сруб да палачи — да Гостинный Двор…

Говорил нам твой сосед — добрый малый Товит:
Мол, бегите вы в Литву, убирайтесь с глаз…
Погоди-ка, погляди – баньку нам готовят,
Чтобы до костей прогреть нас в последний раз!
Помолись — и не пускай слезы на ресницы, —
О себе и обо мне, помня уговор.
Не тужи — с тобой идет капитан Возницын.
Что нам сруб да палачи — да Гостинный Двор!...

                   Дворянин Московской губернии, отставной флотский офицер, капитан-поручик Возницын по неизвестным причинам вдруг перешел в иудаизм – с помощью еврея-откупщика Боруха Лейбова. Об этом стало известно властям (по некоторым данным – донесла жена, получившая за донос имение Возницына и сто душ крепостных). За отступничество и нежелание раскаяться он и его "соблазнитель" Борух Лейбов были приговорены к смертной казни через сожжение. 15 июля 1738 года они были сожжены на площади, в специально сложенных для этого срубах. Рассказывают, что по дороге к месту казни Возницын все время подбадривал своего друга-еврея. Это была последняя подобного рода казнь в России.