Архив

Российским кулаком частенько троган,
Под жесткою опекою властей,
Живет у синагоги Яша Коган -
Мой друг старинный, тихий иудей.

В любой пивной ему найдется столик
И в каждом вытрезвителе - ночлег.
Он самый беспробудный алкоголик
И самый превосходный человек.

В шестидесятых изгнанный с истфака,
Прошедший не один уже дурдом,
Живет он как бродячая собака,
Своей хмельной судьбиною влеком.

Он грузчиком работает на складе,
Где мало получают - много пьют.
И работяги, ласковые дяди,
Его по дружбе Ваською зовут.

Июльским полднем в телогрейке прея,
Нетвердою походкою бредет.
Не принимает Яшу за еврея
Прохожий невнимательный народ.

В субботу мы стоим у синагоги,
Потом отходим выпить на часок,
И он уходит, добрый и убогий,
Колеблющийся, словно волосок.

По улице Архипова, к Солянке,
Бредет по самой кромке бытия
К своей последней неизбежной пьянке.
А к новой жизни улетаю я.

И все же нам дано одно наследство.
У трезвых сионистов на виду
Я выхожу из собственного сердца
И пьяным шагом от себя бреду.

Я сам себя навеки провожаю.
Прощай, Россия, - горькая любовь!
Я остаюсь - и я же уезжаю.
Я погибаю - и рождаюсь вновь…

Симпозиум московский по культуре,
Наверно, увеличит алию1.
А Яша приложился к политуре
И пьет ее, как я уже не пью…

1976