Архив

«Да, каждый ландшафт должен быть всесторонне измерен,
внесён в описанье, на карте отмечен как есть.
А что до цветка, он пустое, коль он эфемерен
(суть: скоро помрёт, коль корова побрезгует съесть)» –

так я размышлял, не вставая с потёртого кресла.
Пространство Вселенной столешницей мерял стола.
Пусть в путь путешественник тащит привыкшие чресла,
я – важный учёный, судьба мне иное дала.

Я есмь летописец, картограф, хранитель прогресса.
Вы карту возьмите мою и, меня не спросив,
вы враз различите в веснушчатых точечках леса
прожилочки рек и морщинистый чёрный массив.

Но помню, однажды мальчишка меня огорошил,
да так, что сначала я вовсе не понял его.
«Бессмертен цветок, потому что красивый, хороший,
любимый и нужный, и даже главнее всего...»

Теперь мне понятно, о чём он тогда говорил.
Смотреть я снаружи пытался, а он – изнутри.