Нави Иван

Проплывая над кораллом на матрасе из резины,
(стыдно, не умею плавать), думал: «Что изобразили,
на картине этой странной, где живые светят краски,
где живут в тиши туманной рифы сонные» Я в маске.

Трубка, связь моя с тем миром, где воюют, умирают,
Где ничтожества-кумиры жизнь сухую проживают,
Подо мной здесь всё полезно: вон ежи торчат из дырок,
Там, где сядешь – там и слезешь; вон, плывёт петух-проныра,
рядом рыбка-паразитка, подхалимка-прилипала,
Основательно и зыбко – потому что пили мало.

Я плыву опять на берег, там сегодня наливают,
Миша Ривкин, как Каверин, капитана вспоминает,
Капитан сидит в отказе, возле солнечного Кипра,
Миша на эйлатской базе, с другом мелкого калибра.
Здесь вино течет рекою, Пасха русская с еврейской.
Есть маца и хлеб горою – эпилог страны совейской.

Здесь иврит, английский, русский, вперемешку загорают,
Нету водки – есть закуска, здесь все веры уважают,
Ницшеанец здесь с раввином, под напевы марокканцев,
Друзские едят маслины, пьют здоровье христианцев.
Всё смешалось в том салате, оттого такой он вкусный.
На Суккот – опять в Эйлате, без Эйлата Ваня грустный,
Без Эйлата жизнь такая, чёрно-белая, как фото.
Кто не видел в жизни рая приезжайте на субботу.

20.04.2001г.