Вейцман Марк

Ощущенье, будто жил я здесь когда-то, да забыл, как звали,
так же, как и нынче, от уродств мрачнея, от красот балдея.
Счастлив был? Не знаю. Умирал? Конечно. Воскресал? Едва ли.
Здравствуй, Галилея! Здравствуй, Самария! Здравствуй, Иудея!

Что это за песни? Что это за шутки? Что это за нравы?
Как развязны дети! Как хриплоголосы жилистые бабы!
А моря и речи солоны чрезмерно, а цветы кровавы.
У воды и тверди, у любви и смерти разные масштабы.

Говорят, что ныне время наступило собирать каменья.
Вот они — каменья, да никто покуда их не собирает.
Каждый лезет в горку, каждый ладит норку в меру разуменья,
молится прилюдно, только в одиночку слезы утирает.

Помнит моё тело розовый песчаник, чернозём галутный,
а над головою — то озноб оливы, то березы трепет.
Вот ещё немного — и, глядишь, повеет ветерок попутный
и к холмам зелёным, и к пескам калёным душу вновь прилепит.