Борохов Александр

Я возлежал в тени величественных вишен,
Я был циничным и ленивым по натуре,
Дыханье ветра заменяло мне кондишн,
А запах вишен доводил до полудури.

Я возлежал в тени разлапистого вяза,
Прильнув губами к запотевшей горловине, -
Я пил вино, и в этом было столько джаза,
И столько блюза, - сколько veritas in vine.

Я возлежал в тени могучего платана,
Я был частицей первобытного пейзажа,
И мне гетера (что по-нашему путана)
Открыла тайну таиландского массажа.

Я возлежал в тени пленительных акаций,
Весь очарован томным голосом гетеры,
И я не верил, что божественный Гораций
Не дотянул чуть-чуть до Нашей Эры.

Я возлежал в тени задумчивых черешен,
Я пил вино, а мне подыгрывал Бетховен,
И я клянусь, что стал бы девственно безгрешен,
Когда бы не был столь чудовищно греховен.

Я возлежал в тени большого носорога,
И мне не нужно было роскоши и бабок,
И я лежал бы, пил вино и славил Бога -
Но носорог перевернулся с боку на бок.

Я возлежал на солнцепеке после смерти,
О безвозвратности ушедшего горюя,
И я все ждал, когда придут за мною черти,
Но запах смирны подсказал мне, что в раю я.

Я удивился, ибо знал довольно четко,
Что буду бит плетьми и за ноги подвешен,
И я спросил у Бога:
- Бог, какого черта? -
А Бог лениво пил вино в тени черешен.

1997