Морозовский Роман

                      Посвящение тому,
                      чего (и кого) уже нет...

Этот дворик на Гаванной —
Местный Эльсинор,
Где друг друга знали хорошо,
Где с балконов деревянных
Выстрелом в упор
Спрашивали: «Шо ты в ней нашел?»
Тетя Клавдия, которой
Жить пришлось одной,
Собирала кошек на обед.
И под «вывеской» «Кантора»
Шла себе домой
Девочка четырнадцати лет.

В старом кожаном альбоме
Фотоснимки в униброме
Занимают целый разворот —
Пожелтевшие останки,
Отголоски порто-франко
С подписью «70-й год».

А судьба, что заносила
В тир и магазин,
Двор хвалила, случай матеря,
Популярно объяснила
Через десять зим,
Что конкретно здесь я потерял.
Ведь узнать, как дядя Сева
Борется со злом,
Поминая прелести труда...
Дерибасовская слева,
Прямо за углом,—
Так это доносилось и туда.

Ты такого не увидишь
По грамматике от идиш
С украинским «гэ» и русским «ё».
Уходящая натура,
Эндемичная культура —
И спасибо Дюку за нее.

Ведь столько лет давили прессом
Под победный клич,
Что почти добились своего.
Дядя Сева в той Одессе,
Что на Брайтон-бич,
Тетя Клава — там, где большинство.
Но пока по плоской крыше
Бегает зверье
И звучит «Почем похоронить?»,
И пока «кантора пишет»
И пока поет —
Что-то удается сохранить.

Двор, конечно, канул в Лету.
Но пройдись по интернету:
Чат мешает «монинг» и «шалом».
А квартира, та, в которой
До сих пор живет «Кантора»,—
Ну, ты помнишь,— справа, за углом.

14.06.2004 г.

Примечание: В первоначальном варианте,
с несколько другими словами, стояла дата
14.02.2003.