Кимельфельд Дмитрий

                         Посвящение Славе Винтерману

Завершая свой день, Богу этого дня помолись,
Принеси ему жертву- упругий рентгеновский снимок
Високосной луны, Вот и кончилось время обнимок,
Обьятий, -точней! Циферблаты крылами сплелись,
В часовой хоровод золотых, пожилых серафимок.

Ты их видел вчера, в сфетофорном пурпурном раю,
На пороге "нигде", "никогда", там за вечностью раненых скобок,
Шестикрылых, средь шляпных хасидских коробок,
Опускавших на горы , как плед шерстяную зарю ,
Их десяток был, может не слишком то свеж, но не робок.

А сегодня, гляди -ка, неслышная цапля кружит,
Что то ищет у нас , где лишь ангелы в скалах гнездятся,
Где молитвы , убогих у плачущих стен громоздятся,
Где три тысячи лет только Имя наш свет сторожит,
И три тысячи лет лишь шакалы ночами грозятся.

Пустота, лепота, лепет тощих пустынных ручьев,
Набухает миндаль, оглянись, прикоснись к его ветке,
В ней созрела несмелая плоть, как в нимфетке,
Но пока она - черное ложе, пустое, ничье.
Непознанный почерк, на желтой столовой салфетке.

Утро было прекрасно! Над сизой моавской грядой,
Прозорливое солнце вставало и гнало оливы,
Как овец. Незлобивого ветра порывы,
Обдували чреду облаков, как законный надой,
Старика бедуина. И ласточки были пытливы.

Не мерещилась ли тебе киевских маев полынь,
Бёдра, вёдра, разнузданных лет запеканка,
Ясной ночи простынной, уклюжая, истин изнанка,
И небесная синь и небесная, Божия стынь,
И днепровских урочищ, козацкая, злая, осанка.

Видишь Вия-себя? Улюлюканье слышишь и плеск,
Веселящихся ведьм, их слепой беззастенчивый сговор,
Варит зелье для падшей души заколдованный повар,
А тебе нипочем, ты сминаешь подмокший вереск,
Чьим то телом тугим у подножия вяза слепого.

В голове прояснялось, у пятницы платье нашлось,
Для базарной кофейни,, для свежей, хрустящей горбушки,
Плотник раму ваял и пахучие свежие стружки,
Трепетали, как пойманный в сети лосось,
"Шамес" руки омыл из большой мельхиоровой кружки.

Все что было с тобой –только памяти сладкая ложь,
Утоление страсти, нарциссова сильная доля,
Жажда славы, -могила средь звездного поля,
Где колышется квантов несметная спелая рожь,
На обрыве судеб, в несравненной глуши "си -бемоля".

И в краю, где нет сумерек, нет предвечерних теней,
Где, как очи не прячь, смерть всегда голодна и бездомна,
И так искренна, так по – людски, вероломна,
Помолись Богу этого дня и припомни, припомни о ней,
Ее книга, как впрочем, и наша судьба- однотомна.