Кимельфельд Дмитрий

Ну, в том, что я красавец, уже сомнений нет.
Я затмеваю всех, кто дышит возле.
Один известный скульптор ваял с меня портрет
В роденовской весьма нескромной позе.
Размноженные в гипсе достоинства мои
На слабый пол эффект производили
Такой, что парикмахерши, забывшись от любви,
Своим клиентам даже спины брили.

Любовь меня настигла апрельскою порой.
В картинной галерее встретив Зосю,
Я понял: вдохновленный груди ее игрой
Писал "Девятый вал" сам Айвазовский.
Когда ж определился ее потенциал
На танцах после праздничной получки,
Я испытал волнение, которое не знал
Балакирев со всей "Могучей кучкой"

Два дня я был в ударе и сторонился дел,
От Зосиной фактуры холодея,
И зов далеких предков внутри меня гудел,
Как амперметр у Майкла Фарадея.
Я ринулся в атаку и завязал бои
На самых ближних подступах к интиму,
Но Зося обуздала достоинства мои,
Как комсомол Нурекскую плотину.

Зачем же нас морочат в театрах и в кино,
Что женский образ идеалом признан?
Теперь я знаю точно: искусству не дано
Изобразить всю глубь их реализма.
Их страшному коварству нет края и конца
И мне, клянусь, товарищи и други,
Понятны эти греки, которые в сердцах
Своей Венере обломали руки!