Б.Черняков
Мой Профиль
Моя Игротека
Моя Фотоландия
Имя:Б.Черняков
Пол:мужской
Дата рождения: 29-авг-1928 
Место жительства:
   
<< мар >>     << 2024 >>
ВсПнВтСрЧтПтСб
     12
3456789
10111213141516
17181920212223
24252627282930
31      
Все записи

Сюжеты тех лет
Б.Черняков

1.=======================

   Его арестовали вместе с родителями. Когда обыск был закончен, один из военных достал из принесенной с собой папки какую-то бумагу и подозвал мальчика. Уточнил имя и фамилию, коротко спросил:
   - Сколько тебе лет?
   - Четырнадцать.
   - Уже исполнилось?
   - Да.
   Военный что-то пометил в своей бумаге, сделал чуть заметный жест рукой. Мальчика увели. Больше он родителей не видел.
   С того раннего октябрьского утра тридцать седьмого года минуло пять лет. За это время мальчик, превратившийся в юношу, перебывал в нескольких пересыльных лагерях.
   Однажды, когда его вызвали в канцелярию и сообщили об очередном этапе, он спросил:
   - Гражданин начальник, до каких пор меня будут гонять из одной пересылки в другую?
   Гражданин начальник оказался приличным человеком. Он не заорал, не выматерился - напротив, тихо сказал:
   - Тут, видишь ли, дело-то все в том, что нет за тобой никаких грехов и ты чист, как стеклышко. Стало быть, и срока у тебя тоже нет, а есть предписание: пересылать из одного лагеря в другой, как члена семьи врага народа.
   - Значит, нужен срок? - спросил юноша.
   - Значит, нужен срок, - подтвердил начальник. - Всего и делов.
   Он вышел из-за стола, выглянул за дверь, плотно прикрыл ее и тихо сказал:
   - Видишь у меня над столом портрет Ворошилова? Плюнь в него - и завтра же получишь срок, это я тебе обещаю. Отправим в лагерь, отбудешь, что положено - и гуляй на все четыре стороны.
   ...На свободу он вышел в пятидесятом - без права жительства в центральных городах.

2.=======================

   Пожилой зэк-очкарик - в той жизни он был доктором наук и профессором - называл двух своих товарищей по бригаде "фольклористами". Прозвище это накрепко прилипло к ним, а появилось оно после того, как поведали они товарищам по несчастью, почему оба угодили на лесоповал по одной и той же статье - "за контрреволюционную агитацию".
   Тот, кто помоложе, простоватый воронежский мужичок из сельских гармонистов-балагуров, был однажды приглашен на свадьбу своей племянницы в соседнее село. В обширном репертуаре гармониста оказалась старая частушка - пожалуй, нэповских еще времен:
Ленин Троцкому сказал:
- Я мешок муки достал.
Мне кулич, тебе маца,
Ламца-дрица, гоп-цаца!

   Но частушечнику сильно не повезло: на его беду среди гостей оказался местный учитель, он же стукач-доброволец, каких в те годы немало расплодилось по городам и селам. В общем, через несколько дней гармониста-балагура вызвали в районный отдел милиции по какому-то пустяшному поводу, а там его уже ждали два сотрудника НКВД...
   История второго "фольклориста" во многом похожа с историей частушечника. В тихий летний день, приняв по случаю выходного пару "мерзавчиков" (так в те годы именовались в просторечии стограммовые шкалики), он мирно дремал на скамье в городском саду. Рядом с ним сидел человек, читавший газету. В это время проходил по аллее пионерский отряд - с развернутым знаменем, под звуки горна и барабанный бой. Разбуженный всем этим шумом, подвыпивший гражданин наклонился к соседу и громко продекламировал:
Пионеры юные -
Головы чугунные,
Уши оловянные,
Сами деревянные.

   Человек с газетой молча встал со своего места, резвым шагом направился к случившемуся неподалеку милиционеру и что-то негромко сказал ему. Милиционер подошел к чтецу-декламатору.
   - Так, гражданин, - сказал он, - значит, нарушаете порядок в общественном месте, да еще и в нетрезвом состоянии? Прошу пройти в отделение. И вы, свидетель, тоже.
   В отделении они пробыли недолго. Бдительного свидетеля, естественно, отпустили домсй, а задержанного препроводили в райотдел НКВД. Там его усадили за стол, дали чистый лист бумаги, ручку, чернила и предложили собственноручно воспроизвести четверостишие про пионеров.
   Следователь внимательно вчитался в текст и с ухмылкой заметил:
   - Забавный стишок. Я думаю, лет на восемь потянет.
   На восемь и потянуло.

3.=======================

   В камеру втолкнули пожилого человека, путевого обходчика.
   - Меня расстреляют? - спросил он у старосты камеры.
   - Расстреляют? За что? Ты что-нибудь сделал?
   - Я ничего не сделал, - ответил путевой обходчик, - но в той камере, откуда меня привели к вам, все говорили: раз я агент, меня обязательно расстреляют.
   - Да ты хоть знаешь, кто такой агент?
   - Знаю, знаю, как не знать. Я был мальчиком, когда агент Зингера приходил к нам, брал пятьдесят копеек или рубль и клеил марки в книжку. Это мы швейную машинку купили в рассрочку. Но сам я никогда не был никаким агентом.
   ...Начальник маленькой степной станции, где служил этот пожилой малограмотный человек, оказался резидентом троцкистского шпионско-диверсионного центра, а путевой обходчик признался, что много лет был его агентом. Признался после нескольких суток непрерывного допроса.
   Его приговорили к расстрелу...

4.=======================

   В самом центре Питера, в старинном доме, жил в коммунальной квартире старый холостяк-бухгалтер, занимавший большую светлую комнату с зеркальными окнами, выходившими на Литейный проспект. А напротив - дверь в дверь - обитал с женой и тещей шеф-повар ближайшего к их дому ресторана. Соседи много лет люто враждавали между собой, учиняя друг другу различные мелкие пакости. Война эта началась в давние еще времена, и началась с того, что шеф-повар предложил бухгалтеру обменяться комнатами, посулив солидную приплату, а старый холостяк от этой сделки напрочь отказался: комната, сказал он, досталась ему в наследство от родителей, и он не собирается с ней расставаться.
   Далее в эту сугубо коммунальную склоку вклинивается событие совершенно иного плана. Весной тридцать седьмого года внезапно умер народный комиссар тяжелой промышленности Серго Орджоникидзе. Сообщалось, что смерть наступила от сердечного приступа, хотя, как выяснилось через несколько десятилетий, наркому помогли уйти в мир иной люди из ведомства Ежова. Впрочем, это уже другой сюжет, для нашего же рассказа достаточно будет сказать, что все газеты, как заведено было в те времена, вышли с официальным некрологом, подписанным членами Политбюро, и большим портретом пышноусого наркома в черной рамке.
   В то утро старый холостяк, как всегда, сходил к газетному киоску, купил траурный выпуск "известий" и, вернувшись домой, направился прямиком в уборную, потому что именно там по многолетней привычке осваивал печатное слово. Завершив предписанный природой процесс и убедившись, что кроме некролога и международных новостей ничего интересного в газете нет, он аккуратно сложил ее в несколько раз, пришпилил к торчащему в стенке гвоздю - и с тем покинул место общего пользования.
   Так уж случилось, что вслед за ним туда вошел его сосед. Увидев проткнутую гвоздем фотографию усопшего наркома, он враз сообразил, что судьба посылает ему шанс, который никак нельзя упустить. Шеф-повар рванул к телефону, позвонил в милицию и торопясь, взахлеб сообщил, что лично разоблачил в квартире скрытого врага народа и что тому имеется важное вещественное доказательство. После чего встал у дверей туалета и не пускал никого до прихода милиционера.
   ...Власти по достоинству оценили его патриотический поступок: по прошествии какого-то времени он въехал в освободившуюся комнату. А бывший ее владелец так и не вернулся - видно, сгинул в одном из лагерей.

5.=======================

   Этот сюжет - тоже питерский, но уже иных, послевоенных времен, когда по указке вождя началась очередная кампания, на этот раз против безродных космополитов, буржуазных националистов и прочих "Иванов, не помнящих родства".
   В одном из институтов только что отметили четвертьвековой юбилей работы на кафедре известного ученого, профессора и доктора наук. Все было как всегда в подобных случаях: в актовом зале собрались преподаватели и студенты, с трибуны произносились приветственные речи, зачитывались телеграммы, вручались адреса и цветы. А через малое время вдруг возникает персональное дело, срочно собирается собрание, и на нем недавнего юбиляра исключают из партии с весьма модной в те годы формулировкой: "за проявления еврейского буржуазного национализма". Суть вышеупомянутого проявления заключалась в том, что в одной из давних своих, конца двадцатых годов, работ он назвал несколько еврейских фамилий, на одно упоминание которых был впоследствии наложен строжайший запрет.
   И вот этот "безродный космополит и агент международного сионизма", уже изгнанный из института, едет в Смольный, где разыгрывается последний акт трагифарса, именуемый заседанием бюро горкома партии.
   - А расскажи-ка нам, профессор, - говрит секретарь горкома, - как проходил твой юбилей, как буржуазные националисты, вс эти абрамчики-арончики, восхваляли тебя? И за какие такие заслуги? Нам очень интересно даже будет послушать.
   Члены бюро горкома весело улыбаются: очень уж им по душе шутка насчет "абрамчиков-арончиков", хотя и слышат они ее не в первый раз.
   ...Вернувшись домой, уже без партбилета, профессор просит собрать чемоданчик с самым необходимым и держать наготове. Жена пытается успокоить его: может быть, все еще обойдется.
   - Ты наивный человек, - отвечает ей муж с горькой усмешкой, - ты просто не знаешь этих людей. У них тоже есть свои повышенные социалистические обязательства и можешь быть уверена: они их выполнят.
   Через несколько дней, под утро, резкий звонок в дверь. Трое в штатском, понятые, ордер на обыск, ордер на арест... Пять лет вычеркнуто из жизни.

(Опубликовано в газете "Новости недели" 11.09.1996)
Профиль Цитата 

Комментарии:



НЕТ КОММЕНТАРИЕВ!!!




Комментарии разрешены только зарегистрированным посетителям! 


 Просмотров:   001852