Карина
|
Дата : 14-06-03, Сбт, 06:51:36
К.З.Хамзин
Эксперт Института изучения Израиля и Ближнего Востока
Зерна нового конфликта на Ближнем Востоке всходят на воде
Вторая неделя сентября принесла новость – Ливан и Израиль оказались на грани конфликта из-за воды небольших рек Хасбани и Ваззани. Израильский премьер-министр Ариэль Шарон назвал осуществляемый на них ливанской стороной гидропроект casus belli, т.е. поводом для войны. Страсти в обеих странах разгорелись нешуточные, поскольку вода в этом регионе, цитируя А.Сент Экзюпери, "есть не столько условие жизни, сколько сама жизнь как таковая". Поэтому как пророческие воспринимаются слова тех, кто утверждал, что следующая война на Ближнем Востоке будет не за нефть или землю, а за водные ресурсы. Проблема усугубляется еще и тем, что практически все основные наземные источники региона – реки – трансграничны, то есть протекают по территории двух и более государств. Поэтому "поводов для войны" подобно нынешнему скоро будет предостаточно. Если же учесть устоявшуюся на Ближнем Востоке традицию решать все межгосударственные споры преимущественно силовыми методами, даже самое небольшое, казалось бы, разногласие может привести к масштабной войне. Есть ли у южноливанской речушки Хасбани шансы стать детонатором нового арабо-израильского вооруженного конфликта?
Нехватка пресной воды – беда всего Ближнего Востока, где сегодня проживает около 5% жителей Земли. При этом запасы водных ресурсов региона составляют менее 0,9% от мировых. Высокий уровень прироста населения в ближневосточных странах делает доля воды каждого их жителя стремительно сокращающейся. В целом по региону обеспеченность водой упала с 3300 литров в год в 1960 г. до менее 1200, что является самым низким в мире показателем, составляющем 33% от среднеазиатского уровня, 15% от африканского и 5% от латиноамериканского. Если демографические темпы не претерпят изменений, через тридцать лет на каждого жителя региона будет приходиться еще на 50% меньше воды, чем сегодня.
Разумеется, ситуация с запасами пресной воды в каждой ближневосточной стране своя, однако лишь несколько стран региона могут похвастаться тем, что находятся выше международной черты “водной бедности”, которая составляет 1000 м3 в год на человека. Ливан, кстати, среди этих "счастливчиков" - там каждый житель имеет около 1400 м3. При этом среднемировой показатель – 1700 м3/год. В быту людям, естественно, не нужно и половины этого количества, однако в эти цифры закладываются также потребности аграрного и промышленного потребления на душу населения. Если воды недостаточно, то возникает торможение экономического развития в наиболее водоемких отраслях промышленности и сельском хозяйстве.
Очевидно, что все это имеет негативное воздействие и на национальную безопасность, прежде всего продовольственную. А ведь уже в конце 1990-х гг. каждый сириец мог рассчитывать лишь на 500 м3, израильтянин получал менее 450 м3 воды, иорданец - 180 м3, палестинец - и того меньше.
Наиболее острая ситуация сложилась в бассейне реки Иордан, в который географически входят части территорий Иордании, Израиля, Ливана, Сирии и Западного берега р.Иордан. На этом небольшом, по сути, пятачке уже длительное время ведется спор между упомянутыми сторонами о том, кто и какие права имеет на здешнюю воду.
Реки Южного Ливана и Израиль
Самой крупной ливанской рекой, протекающей по центральной и южной частям страны является Литани. Следует сразу оговориться, что она протекает исключительно в границах Ливана и впадает в Средиземное море чуть севернее города Тира, то есть к Израилю прямого отношения не имеет. Протяженность Литани составляет, согласно различным источникам, от 145 до 160 км, общая площадь бассейна - около 1940 км2.[1] Свое начало река берет из источника аль-Уляйик, расположенного в долине Бекаа к юго-западу от города Баальбека. На Литани расположено две плотины с большими водохранилищами - Караун и Маркаба, активно используемыми в электроэнергетике и орошении сельскохозяйственных площадей Южной Бека'а и южных прибрежных районов. Ежегодный сброс реки составляет в зависимости от года 700-900 млн.м3.[2]
В самой юго-восточной части Ливана, на западном и северном склонах гряды, окружающей гору Хермон, расположены верховья реки Иордан, в частности, образуемая природными источниками и ключами река Хасбани, которую евреи именуют Нагаль Сенир (Снир). Годовой сброс Хасбани оценивается в 150 млн.м3/год.[3] Она дает в Верхний Иордан, который образуется после слияния Хасбани с реками Дан и Банияс уже за пределами Ливана - 20-25% воды, наполняющей Тивериадское озеро.[4] Протяженность русла реки в пределах Ливана - 20 километров.
Юго-восточный приток Хасбани – река Ваззани, которая представляет собой небольшой поток, начинающийся всего в 650 метрах к северу от границы с Израилем неподалеку от северогалилейского городка Метула. Затем река около двух километров течет на северо-запад по ливанской территории и на ней же впадает в Хасбани. Годовой сброс Ваззани оценивается в 50-65 млн.м3/год.[5]
Израиль длительное время подозревался в хищениях южноливанской воды в ходе оккупации т.н. полосы безопасности в период с 1978 по 2000 г. В докладе экспертов ООН, представленном на ежегодной встрече Экономической и социальной комиссии ООН для Западной Азии (ЭСКЗА) в Аммане в мае 1994 г. сообщалось, что с момента создания этой зоны “Израиль ежегодно откачивал воду Литани на свою территорию помпами, установленными у моста Хардали, в объеме 150 млн.м3". Еще 65 млн.м3/год якобы забиралась из Ваззани и Хасбани.
В издании Минобороны США “Ливан: обзор страны” (1989 г.) также говорится, что “в конце 1970-х - начале 1980-х годов ливанцы сообщали об отводе в Израиль, в район города Метула, воды малых притоков реки Хасбани”.[6] В западных и арабских СМИ публиковались сведения, что масштабы откачки в Израиль были гораздо больше, только из Литани - до 55% годового сброса. Из деталей, в частности, сообщалось, что израильскими специалистами были установлены запорные краны у водонасосной станции на этой реке, позволяющие переключать часть потока в специально построенный 12-ти километровый водовод, ведущий к р.Хасбани, которая питает р.Иордан и через нее Тивериадское озеро.[7]
Большая часть обвинений в адрес Израиля документальных подтверждений не имела, о чем косвенно может свидетельствовать тот факт, что Ливан так и не обратился в Международный суд, хотя намерения таковые имел. В настоящее время, после ухода Израиля из "зоны безопасности" для него важность представляет лишь одно: чтобы Ливан не создавал препятствий для свободного естественного стока воды из Южного Ливана на его территорию. Вместе с водой, берущей начало на Голанских высотах, южноливанская доля составляет не менее 50% восполнения Тивериадского озера - основного источника воды для Израиля. От озера отходит Всеизраильский водовод - большая труба, доставляющая пресную воду густо населенным районам средиземноморского побережья и в Негев.[8] Флуктуации уровня Киннерета - как называют Тивериадское озеро в Израиле - отражаются на водообеспечении практически всех районов страны, поэтому в Иерусалиме весьма трепетно относятся к этому вопросу, нервничая всякий раз, как по тем или иным причинам уровень озера понижается.
Однако нельзя игнорировать и тот факт, что по соглашению начала 1920-х гг. между Великобританией и Францией, являвшихся метрополиями Палестины и Ливана соответственно, ливанцы получили полное право использовать водные ресурсы Ваззани и Хасбани для своих нужд независимо от того эффекта, который это может оказать на сток рек в южном направлении.[9]
Немного истории… Проблемой водообеспечения будущего национального еврейского очага, который должен был быть создан в Палестине, лидеры сионистского движения озаботились еще в самом начале 20-х годов прошлого столетия. По словам идеолога сионизма Теодора Герцеля, “истинными основателями нового исторического Израиля должны стать инженеры водного хозяйства, ибо от них зависит все, от осушения болот до орошения сельскохозяйственных площадей и создание гидроэнергетических объектов”.[10] Т.Герцль хорошо понимал, что переселение в Палестину большого числа евреев и налаживание там самостоятельных и крепких хозяйств (одной из основ сионизма была идея еврейских сельских коммун для возрождения еврейской земли) невозможно без наличия достаточных объемов воды. Таким образом, уже на этапе первых планов создания государства Израиль вода рассматривалась в качестве ключа к абсорбции репатриантов на древней палестинской земле.
Через некоторое время, в феврале 1919 г., когда в Версале начала работу мирная конференция, Всемирная сионистская организация обратилась к ней с просьбой содействовать обеспечению контроля будущего еврейского очага “не только над всеми находящими в Палестине водными ресурсами, но и их источниками...”.[11] Под последними подразумевались река Литани и притоки Верхнего Иордана, расположенные в Ливане и на сирийской части склонов горы Хермон. Через полтора года, 29 декабря 1919 г., лидер сионистов Х.Вейцман написал английскому премьер-министру Д.Ллойд-Джорджу письмо, в котором содержалось требование к правительству Великобритании сделать все необходимое для того, чтобы “снабжение Палестины водой происходило со склонов горы Хермон, из верховьев Иордана и реки Литани в Ливане...”. В другом письме, на этот раз британскому министру иностранных дел лорду Керзону, Х.Вейцман отмечал: “Даже если реки Иордан и Ярмук полностью окажутся в границах Палестины, их воды будет недостаточно для покрытия всех ее потребностей... Если Палестину отрежут от Литани, Верхнего Иордана (прежде всего реки Хасбани. - Прим. автора) и Ярмука, она не сможет быть экономически независимой”.[12] Примечательность этого документа заключается еще и в том, что впервые ВСО публично увязала проблемы обеспечения еврейской Палестины водными ресурсами с вопросами национальной безопасности будущего еврейского государства.
В дальнейшем уже в Государстве Израиль именно в этом разрезе будут оценивать состояние “водного” вопроса и соответственным образом вырабатывать реакцию на действия сопредельных государств, которые, по мнению израильтян, создавали угрозу бесперебойному и достаточному водоснабжению страны. Помимо этого, вода Южного Ливана на протяжении весьма длительного времени рассматривалась в качестве некоего стратегического запаса Израиля.
Вставшая перед Израилем в начале 1950-х гг. проблема абсорбции, т.е. обустройства жизни новых репатриантов, которых в одном только 1952 г. прибыло около 685 тысяч, привела к началу освоения тех районов исторической Палестины, в которых ранее практически не было еврейских поселений в основном из-за их удаленности от источников воды. Так появились первые проекты использования воды из бассейна реки Иордан и за его пределами.
Поскольку бассейн Иордана расположен на территории нескольких государств, переброска воды в другие места формально требовала согласия всех сторон. Однако политические условия были сложными: арабские страны не просто находились в состоянии войны с Израилем - они преследовали цель его уничтожения. И в Тель-Авиве, и в арабских столицах новую войну с арабами считали неизбежной.
В итоге в израильском руководстве сформировался подход, оправдывающий любые действия, в том числе откровенно противоречащие международному праву, если на карту были поставлены интересы увеличения иммиграции и скорейшей абсорбции репатриантов.[13] Одной из главных сфер в рамках этой линии стали водные ресурсы, разрабатывать которые израильтяне решили без оглядки на законные интересы арабов, хотя было абсолютно ясно, что бассейн р.Иордан представляет собой единое целое, и “прибыток” у одних всегда означает “убыток” у других. В 1952 г. в Израиле был принят национальный план развития и использования водных ресурсов, рассчитанный на семь лет, предполагавший интеграцию всех источников воды в единую всеобъемлющую общенациональную систему с распределением воды по всем районам страны. Стержнем этой системы должен был стать уже упоминавшийся выше Национальный (или Всеизраильский) водовод.[14]
Первая попытка начать его строительство была предпринята в сентябре 1953 г. Арабы выступили резко против, так как с их точки зрения нельзя было позволять еврейскому государству создавать условия для экономической самостоятельности и принятия большого числа иммигрантов. Стороны вновь оказались на грани войны. Вместе с тем, этот эпизод, получивший название “инцидент у моста Бнот Я'аков”, показал, что дальнейшее игнорирование проблемы распределения воды невозможно.
В Вашингтоне решили найти способ “примирить” интересы Израиля, Иордании (в состав которой входил в тот момент и Западный берег реки Иордан) и Сирии в сфере водопользования. Не пытаясь действовать через политическое урегулирование ближневосточного конфликта, Госдепартамент США вышел с идеей некоего технического соглашения о воде, в котором, несмотря на противоречия, были заинтересованы, как казалось американцам, все стороны.[15]
14 октября 1953 г. президент США Д. Эйзенхауэр направил в регион своего специального эмиссара Эрика Джонстона с мандатом найти развязку проблемы распределения водных ресурсов между Израилем и арабами.[16] Посол Джонстон предложил сторонам ряд гидропроектов развития, а также выступил с инициативой зафиксировать квоты каждой из них на воду бассейна Иордана. После изучения первых предложений Джонстона Лига арабских государств выдвинула свою версию квот: Ливану - 35 млн.м3/год, Сирии - 42 млн., Израилю - 96 млн., Иордании – все оставшееся. Было также рекомендовано возвести на реке Хасбани плотину, вода из которой вырабатывала бы электричество и орошала земли на юге Ливана.[17] При этом арабы наотрез отказались дать добро на отвод воды бассейна р.Иордан за его пределы, под тем предлогом, что это, мол, противоречило “общепризнанным принципам международного права рек, протекающих по территории двух и более государств”.
Израиль, естественно, предложил свой план. В контексте нынешней проблемы воды южноливанских рек особо подчеркнем, что в нем, уже в феврале 1954 г., Тель-Авив инициировал включение в схему раздела воды региона между арабами и израильтянами источники, находящиеся в Южном Ливане. В частности, речь шла о том, что Израиль, площадь пригодных для ирригации израильских земель в котором превышает количество, которое можно было бы орошать имеющейся водой, вполне мог бы получать из Литани и соседних ливанских рек "излишки, которые самим ливанцам не нужны". Поэтому, дескать, их переброска на юг, то есть в Израиль, никак не скажется на аграрном развитии Ливана.[18] Привлекательность воды Литани заключается еще и в том, что она значительно превосходит по своему качеству воду Тивериадского озера, в которой высока концентрация солей.
В 1955 г. параллельно с миссией Джонстона исследование по проблеме воды Ближнего Востока провела для арабов американская фирма “Бейкер и Харза”.[19] Ее смета квот каждой из сторон предполагала следующее: Иордании 760 млн.м3/год, Сирии - 132 млн.м3/год, Ливану (из р.Хасбани) - 35 млн.м3/год, израильтянам – “оставшееся”.[20] В июле 1955 г. Ливан внезапно решил выйти из схемы раздела воды, так как, несмотря на учет в ней южноливанских рек, проекты развития на юге Ливана не были включены в финансовые расчеты США по поддержке предполагаемого соглашения.[21] В итоге Джонстон был вынужден исключить Хасбани из своего плана, при этом Бейрут потребовал от него (безуспешно) согласиться с собственным ливанским планом - стоки рек Хасбани и Банияс должны быть состыкованы с нижней частью русла Литани в Южном Ливане.[22]
Миссия Джонстона провалилась. Основная причина: арабы оказались не готовы даже к “технической договоренности” с Израилем, которую они все равно рассматривали как косвенное признание этого государства. Жизнь показала правоту главы Ближневосточной экономической исследовательской миссии ООН Гордона Клаппа, отметившего в 1949 году, что “для широкомасштабного развития основных речных систем региона и крупнейших свободных земельных площадей не готовы ни регион, ни народы, ни правительства”. “Настаивать на таком курсе – добавил он - означает сеять уныние и разочарование, задерживая, таким образом, здоровый экономический рост”.[23]
Тем не менее, квоты, сформулированные Джонстоном по итогам многочасовых переговоров и челночных поездок, на долгие годы стали “ориентирами” для региональных сторон при использовании трансграничных источников воды. При этом правильно и другое: формальных обязательств в отношение воды притоков Иордана у Ливана нет, и ссылки на "план Джонстона" с юридической точки зрения неоправданны.
Осень 2002 г.: страсти по Хасбани
В 1978 и 1982 гг. Израиль провел две операции в Ливане, основной мишенью которых были палестинские партизанские отряды, совершавшие с ливанской территории нападения на израильтян. Уже в ходе первой операции на юге Ливана была создана буферная зона безопасности, которая, по задумке ее создателей, должна была предотвратить попадание партизан в приграничные районы и их дальнейшие действия против Израиля. В ее пределах оказалось 85 селений и 180 тысяч человек жителей (из которых 50% - ливанцы-шииты, 30% - христиане, и по 10% сунниты и друзы).[24]
Таким образом значительная территория Южного Ливана – 900 км2 - оказалась вне контроля ливанского правительства. Контролируя зону, израильтяне абсолютно не занимались ее экономическим развитием. Все не связанные с проблемой безопасности вопросы они отдавали на откуп марионеточной Армии Южного Ливана под командованием майора С.Хаддада (впоследствие - полковника А.Лахада). По этой причине экономика этой и прилегающей к ней с севера ливанской территории - а это в основном аграрное производство на искусственно орошаемых землях- пришла в полный упадок. Израиль это вполне устраивало, так как никто не "покушался" на воду Ваззани и Хасбани, которые весь свой сток отдавали в Иордан.
В мае 2000 г. Израиль ушел из зоны безопасности, вернувшись к границам до 1978 г. Естественно, что после этого события ливанское правительство начало разрабатывать планы экономического возрождения южных районов страны, их реинтеграции в единый национальный хозяйственный комплекс.
28 марта 2001 г. Ливан начал откачивать воду из Хасбани для нужд фермерских хозяйств близлежащей деревни Ваззани (35 домов), многие жители которой уехали из родных мест из-за невозможности нормально обрабатывать землю вследствие недостатка оросительной воды.[25] Для этого на реке установили насосное сооружение. В рамках проекта предполагалось дать воду полям еще трем селениям вблизи реки.
Уже на том этапе Израиль хотел оказать давление на Ливан с целью добиться отказа Бейрута от разработки водных ресурсов Хасбани. Примечателен один из аргументов: "за всем этим стоит Хизбалла, стремящаяся помимо вооруженных антиизраильских акций нанести экономический ущерб Израилю".
В августе 2001 г. ливанцы провели еще ряд схожих работ на Хасбани, а в июне 2002 г. продолжили реализацию проектов развития юга страны на базе воды Хасбани к северу от городка Хаджар (часть его находится под контролем Израиля, при в Ливане городок считают оккупированной сирийской землей). Суть проекта - обеспечить ежедневную доставку от 10 до 12 тысяч м3 воды в 15-20 близлежащих селений.[26] В сентябре, когда работы уже были в разгаре (их завершение намечено через 2 месяца), Израиль решил выразить несогласие с этими шагами в более жесткой форме. По его утверждениям, прокладываемая от реки ливанская труба будет иметь от 32,6 до 44 см в диаметре (премьер-министр А.Шарон использовал термин "16 дюймов" ), что позволит забирать из реки весьма ощутимые количества воды.
Израильские эксперты предполагают, что возможные потери годового стока реки от оросительной выкачки составят до 50 млн.м3/год.[27] Для Израиля, впрочем как и для любой другой страны регионы, это значительный объем. Именно столько пресной воды израильтяне хотят ежегодно закупать в Турции, столько же будут давать опреснительные предприятия, строительство которые еще лишь предстоит завершить.
Формально проект реализуется от имени т.н. Южного совета - правительственной структуры, отвечающей за развитие инфраструктурных и иных объектов в Южном Ливане. Председатель совета – глава ливанского парламента Набих Берри, являющийся представителем ливанских шиитов и при этом одним из главных оппонентов "Хизболлы". Хотя, конечно, влияние этой радикальной группировки на юге страны столь велико, что отрицать ее связь с проектом, видимо, было бы ошибочным. Нельзя также игнорировать тот факт, что многие деревни Южного Ливана на самом деле находятся в ужасающем с точке зрения обеспеченности водой положения. Староста селения Кфар Кила в районе Марджаюна жалуется через прессу на то, что дома в нем не имеют воды по 12 дней подряд и каждые 2-3 дня приходится покупать у торговцев 10 бочек воды питьевого качества. В Маис аль-Джебель пересохшие колодцы и нечем орошать оливковые плантации.[28] Одним словом, вода очень нужна...
При этом можно понять и озабоченности Израиля. Материальным индикатором ее размеров является уровень воды в Киннерете, который балансирует вокруг критической отметки после целого ряда засушливых лет. Тем не менее, в реакции Израиля эмоций заметно больше, чем попыток разобраться в сути проблемы вокруг Хасбани. По словам официального споуксмена израильской Водной комиссии Ури Шора, точных данных о ситуации нет, и в Израиле лишь пытаются установить, о каких объемах воды идет речь.[29] Ряд экспертов с весьма нервными интонациями говорит о 30% водопотока Хасбани, видимо, исходя из того, что и этого Ливану будет много.[30] Поэтому грозные заявления в адрес Бейрута раздаются повсеместно. В этой связи представитель ВСООНЛ (UNIFIL) Тимур Гоксель был вынужден признать, что израильская реакция "явно непропорциональна".[31]
По утверждениям же ливанской стороны, в частности, главы Управления гидроресурсов Литани Н.Насраллы, Ливан забирает лишь 5 млн.м3 из Ваззани и Хасбани, хотя, мол, имеет право на 50 млн.м3.[32] При этом гидротехнические работы ведутся под наблюдением ооновцев, которые тревогу не бьют, хотя, казалось бы, должны первыми реагировать на возможные угрозы стабильности и безопасности на юге Ливана. Тот же Т.Гоксель заявил журналистам, что и ВСООНЛ проверило размер "трубы" - он составляет 10 см (4 дюйма) - , и даже израильские военные дали на нее добро (то есть ООН даже спросило предварительно их мнение). "Такой трубой отвод реки не совершить", - резюмировал ооновец.
Израильская позиция ясна: действия Ливана не должны идти вразрез с имеющимися договоренностями (о каких именно идет речь, правда, не совсем ясно) и ставить под угрозу водоснабжение Израиля. Суть ливанской позиции в том, что Ливан: а) исходит из того, что он имеет право на 70 млн.м3/год воды из находящихся на его территории притоков Иордана, хотя в настоящее время использует лишь 5 млн.м3; б) намерен уважать международные договоренности и не превышать свою квоту; в) нынешние "спорные" (с точки зрения израильтян) действия затрагивают лишь 2 млн.м3/год; г) Израиль использует 150-160 млн.м3/год воды южноливанских рек, попадающих к нему по Иордану.[33] д) проект Хасбани полностью находится в рамках квот, определенных планом Джонстона, то есть не выходит за пределы 35 млн.м3 воды этой реки, предназначенных для орошения 3500 га близлежащих земель.[34]
По истечении двух недель волна израильских эмоций несколько спала. Генерал Ш.Мофаз заявил в интервью армейскому радио, что "не следует впадать в громыхающую риторику и уж тем более говорить о войне".[35] Министр иностранных дел Ш.Перес сообщил, что проблема будет решаться по дипломатическим каналам. Была даже высказана мысль о необходимости использовать не просто дипломатические, а секретные каналы.[36] К сворачиванию в Израиле публичной общенациональной дискуссии на тему воды Хасбани призвали США. Министр обороны Б.Бен-Элиэзер отменил заседание экспертов по данной проблеме, планировавшуюся в стенах его ведомства.
Таким образом, конфликт явно пошел на убыль. США помогли этому не только словесно, но направили в Ливан делегацию своих специалистов из Госдепартамента и Агентства международного развития (USAID). Определенные усилия для деэскалации кризиса приложил представитель ЕС М.Моратинос, к мирному урегулированию спора призвала Россия. Есть надежда, что в ближайшее время спор будет улажен. Хотелось бы также полагать, что его возникновение подтолкнет стороны к формализации своих обязательств в сфере раздела водных ресурсов. К услугам Ливана и Израиля механизм ООН, призыв обращения к которому уже прозвучал из Бейрута.
Что вызывает особый оптимизм – высказанное Израилем желание помочь в финансировании альтернативных проектов развития южных районов на базе воды Литани и, если получится, источников в Северном Ливане. Эту здравую мысль можно только приветствовать. Может сами израильтяне, живущие в арабском окружении как в осажденной крепости, и верят в то, что действия ливанского правительства – это провокация “Хизболлы”, за которой стоят Сирия и Иран, а также Ирак, лихорадочно ищущий способ предотвратить американскую военную операцию. Однако достаточно побывать в Южном Ливане, чтобы стало ясно: этот район – беднейший во всей стране, которая, как известно, нефтяных доходов не имеет и с трудом восстанавливается из руин после 15-летней гражданской войны. Такие доводы как “количество пресной воды в Ливане в пересчете на душу населения в пять раз превосходит израильские показатели” и “можно было построить насосные станции на реке Литани” (цитаты из израильской газеты “Вести” за 19 сентября 2002) не выдерживают никакой критики. Люди на юге Ливана берут воду в ближайшей реке, ибо даже на этот простой проект деньги нашлись с трудом лишь через 2 года после ухода израильтян.
Что касается практики решения спорных вопросов подобного рода за столом переговоров, то это действительно лучший выход. И он, несомненно, будет задействован. Только, во-первых, Израилю не следует забывать, что он живет не в историческом вакууме, а в окружении стран, с которыми у него имеется “солидный негативный багаж” взаимного противостояния (стоит ли говорить, что это реальный фактор в ближневосточной политике); во-вторых, угрозы и нагнетание истерии служат плохой прелюдией к переговорам. Осложняя отношения с официальным Бейрутом, израильтяне объективно делают его союзниками такие радикальные страны как Сирия, Ирак и др., а вместе с ними и “Хизбаллу”. И, напротив, устойчивое развитие Южного Ливана (первый необходимый вклад Израиля – поменьше угрожающей риторики и пустых экзерсисов с оружием со стороны израильских военных по другую сторону пограничных проволочных заграждений) сделает мир и стабильность для проживающих там людей ценностью, которую следовало бы беречь и потому отдавать предпочтение переговорам, а не нынешнему митингованию с флагами одиозной экстремистской организации. |